Волошин появился довольно скоро.
- Ну одной загадкой, кажется, меньше! Экипаж "Сперри" погиб от пищевого отравления. К такому заключению пришли здешние судебные медики, - сказал он, садясь на скамейку рядом со мной.
- Сразу все шестеро? И так быстро, что даже не успели ничего передать по радио?
- Я тоже выразил некоторое сомнение, - сказал Волошин. - Но чиновник, с которым я беседовал, настаивает на этой версии. Говорит, что рыбаки покупают консервы по дешевке. А отравились они все сразу, он считает, потому, что на таких суденышках все обедают и ужинают одновременно, а не по вахтам, как на больших судах. В этом есть резон. По некоторым признакам они считают, что рация на "Сперри" была неисправна. Рыбаки сумели наладить ее с грехом пополам лишь в последний момент, а о том, что случилось, передать уже не смогли.
- Значит, вульгарное пищевое отравление?
- Вы разочарованы? - усмехнулся Волошин. .- Этот чиновник мне так и сказал: все равно нам не поверят. Кому интересно отравление испорченными консервами? Все равно будут трубить в газетах и по радио о роковых тайнах "Пасти дьявола". А нам, говорит, эти тайны уже осточертели...
Однако в Нассау нас поджидали и другие новости. По дороге на аэродром мы задержались у киоска, чтобы накупить побольше свежих газет и журналов.
- "Остерегайтесь своей собаки!" - громко прочитал Сергей Сергеевич. Посмотрите, какая прелесть: даже собственной собаке нельзя доверять. Оказывается, ей могут в куске мяса подбросить миниатюрный передатчик. Находясь в желудке, он станет передавать все, что вы говорите. В веселеньком мире они живут.
Волошин взял другую газету и воскликнул:
- Позвольте, это же Гартвиг!
На фотографии какой-то человек пытался прикрыться ладонью от наседавших на него фоторепортеров.
- Гартвиг же умер. На "Сперри".
- Ну не Гартвиг, а тот, кого мы спасли. Известный ученый заявляет: "Мы... стали жертвой... промышленного шпионажа", - запинаясь, перевел Сергей Сергеевич заголовок над фотографией. - Ба, да это же в самом деле доктор Грюн, Питер Грюн! Казимир Павлович вовсе не обознался. Чего же он нам морочил голову, известный химик? Ладно, потом разберемся.
Мы вернулись с кипами газет и журналов. Сергей Сергеевич, озабоченно посмотрев на часы и покачав головой, распорядился немедленно взлетать:
- Вопросы потом. Нам еще нужно, по плану, пройти к востоку вдоль островов.
Дирижабль стремительно взмыл в небо. Мы напоследок полюбовались игрушечным городком на острове, и вот он уже растаял в солнечной дымке.
Сергей Сергеевич подробно рассказал, какие сенсационные новости мы узнали. Лаборанты и Костя только ахали. Один Борис Николаевич остался невозмутимым, словно и не ожидал от "Пасти дьявола" ничего иного...
Океан под нами выглядел совсем идиллическим и приветливым. Сегодня в полный штиль вода над отмелями оказалась такой прозрачной, что даже была вроде невидимой. Никакой синевы, отчетливо заметен каждый бугорок на дне.
И вдруг мы увидели внизу большое темно-синее пятно почти правильной круглой формы. Это был не островок. Что-то странное, словно дыра в морском дне, наполненная совсем иной, темной водой. А вот и еще одна такая же круглая загадочная дыра.
- Что это такое?
- Знаменитые "синие ямы", - сказал Гриша Матвеев. - Карстовые воронки в морском дне. По ним из глубины земли поднимается вода, заметно отличающаяся от морской своей соленостью, плотностью, температурой, даже цветом. Из некоторых воронок, бывает, фонтанирует совершенно пресная вода. Местные жители издавна используют такие источники: ныряют в них и наполняют сосуды пресной водой.
Маневрируя, мы выбрали подходящую высоту, сделали несколько фотоснимков и потом полетели дальше.
Попробовали общими усилиями прочитать репортаж в немецком журнале, но поняли только, что это интервью, которое дал доктор Питер Грюн, известный ученый-химик, по возвращении в Гамбург. Поминалась в репортаже "Прекрасная Галатея", сообщалось, что она затонула, была взорвана, причем все, кроме Грюна, при этом погибли. Упоминалось имя и профессора Бейлера. Но наших скудных познаний в немецком языке не хватало для того, чтобы все понять.
- Придется подождать до возвращения на "Богатырь", - с сожалением сказал Сергей Сергеевич, откладывая журнал.
- Может, мы нашли обломки "Галатеи", а вовсе не "Марии"! - сказал вдруг Гриша Матвеев.
- Откуда же на них взялась буква М? - ехидно спросил Костя.
Сергей Сергеевич засмеялся:
- И я думал об этом. Когда мы исследовали обломки в лаборатории, меня удивило, как хорошо они покрашены. А ведь эта "Мария", помните, Николаевич, повернулся он ко мне, - выглядела ужасной замухрышкой, впрочем, может, только издали? Я бы скорей поверил, что это обломки "Звезды моря".
Сергей Сергеевич указал биноклем куда-то вниз:
- Издали "Мария" выглядела не лучше вон той шхуны или яхточки, ремонтом которой занимается команда. Видите? Зашли в тихую бухточку и малярничают.
- Ишь как название красиво вывели - "Кармен". Так и сияет, без бинокля видно, - сказал Гриша.
- Только, видно, маляры они неумелые. Начали с названия, с кормы. Те еще маляры.
- Да, толкового боцмана им явно не хватает, - согласился Сергей Сергеевич, рассматривая яхту в бинокль. - А может, это просто шутники, одесситы? В конце концов; каждый красит свою яхту, как ему нравится. Ну ладно, поворачиваем домой.
- Еще одну станцию проведем, Сергей Сергеевич, - попросил Гриша, - а то шеф будет ругаться, что мало сделали.
- Давай, только побыстрее.
Отлетев немного в сторону от островка, мы неподвижно зависли над водой на высоте сорока метров. Гриша уже начал спускать приборы, как вдруг мое внимание привлекло необычное поведение радиста. Костя на миг замер, скорчившись у приемника, а затем стал что-то лихорадочно писать в большом блокноте.