— Взаимно, хорошей смены, — ответила Люба, и поставила в тупик не только маму.
В следующий момент до меня дошло: я ведь наплел ей тогда возле института, что моя мама работает врачом скорой помощи! Хоть бы мама ничего больше не сказала.
На мою великую радость мама ответила только спасибо, хотя в глазах промелькнуло непонимание. Однако, я знаю свою мать — в это время ей давно пора быть в театре, но она как всегда долго собиралась и, значит, сильно опаздывает. Из-за отсутствия времени, она вынуждена поспешить и еще раз кивнув нам на прощание, быстро застучала каблучками в сторону своего мини-купера.
— Стильная у тебя мама! И очень красивая, — восхищенно глядя в след отъезжающему автомобилю, говорит Люба. — Никогда не думала, что врачи скорой могут быть такими…
— Да, мама следит за модой и любит красивые вещи. Пойдём? — я жестом приглашаю девушку в дом, не ведя её больше к черному входу — какой смысл, если дома всё равно никого кроме нас нет.
Пока Люба разувается в прихожей, я ломаю голову над тем, как бы рассказать правду о профессии моей матери, но все мысли сводятся к тому, что девушка обидится и будет считать меня обманщиком. Почему-то не хотелось выглядеть таковым в её глазах.
— Пойдём сразу на кухню, — ухватив Любу за локоть, плавно увожу из гостиной, в которую мы попали сразу же из прихожей. Здесь есть, на что посмотреть и чему удивиться, и девушка уже начала это делать, но еще чуть-чуть и она бы дошла своим изучающе-восхищенным взглядом до маминых портретов на стене у входа. Естественно, на них не медсестра, делающая перевязку и ставящая капельницу больному, а балерина, танцующая всё, что можно только представить — от Жизели до соло Феи Драже из Щелкунчика.
— У вас невероятно-красивый дом! — чуть захлёбываясь воздухом, говорит Люба. — Кем работает твой отец? — задаёт вполне логичный вопрос, но тут же осекается: — Извини, это, наверное, бестактно… Можешь не отвечать.
Смущение ей очень к лицу, и осознание этого вызывает во мне улыбку.
— Он музыкант, — говорю уклончиво, ну не сообщать же, что он главный дирижёр театра. Ловлю себя на мысли, что мне совсем не хочется хвастаться перед Любой. Может, оттого, что и так уж достаточно наговорил…
— Как здОрово! Теперь понятно, — она загадочно улыбается мне и присаживается на высокий стол у барной стойки.
— Что понятно? Откуда деньги в моей семье? — ну ведь она же поэтому спросила о роде деятельности моего отца?
— Понятно, в кого ты такой музыкальный, — Люба весело смеётся, а я чувствую себя идиотом.
— Чай или кофе? — спрашиваю, чтобы сменить тему и киваю в сторону кофемашины. Самому мне абсолютно не хочется ни того ни другого, но правила вежливости и мамина установка диктуют начать именно с этого вопроса.
— А можно просто воды? Я дома совсем недавно чаёвничала с дедом, поэтому пока не хочу ничего такого.
Это брошенное между слов упоминание о её достопочтимом дедушке как пощечина возвращает меня к реальности: Люба здесь для того, чтобы помочь мне сделать проект по философии, а впоследствии и благополучно его сдать. Нельзя упускать такую возможность и действовать следует оперативно и четко. Нельзя допускать ошибок, иначе я рискую слишком многим в случае провала.
— Тогда предлагаю подняться ко мне в комнату, там есть кулер.
15
Когда я ждал прихода Любы я представлял, как мы с ней будем разговаривать и целоваться, но вот о том, что мы будем реально ГОТОВИТЬ ПРОЕКТ, я даже не думал.
Мы уже сорок минут говорим исключительно на тему моей исследовательской работы. Я мысленно проклинаю философию и матерю Филиппыча, который дал мне эту дебильную тему. Какую? А вот не скажу! Потому что половина слов плохо артикулируются, а вторая половина вызывают такую смертную тоску, что ещё немного и меня будет тошнить от любого слова, оканчивающегося на -ция.
Единственная радость — смотреть, как Люба серьёзным и вдумчивым взглядом всматривается в экран, читая очередные заумные изыскания какого-то сверхфилософа, и при этом смешно шевелит губами. Губы её привлекают меня намного больше, чем нудятина на экране, поэтому толку от меня сегодня, скорее всего, не будет. Меня безумно тянет к этой девушке. Оправдывая своё странное желание, я собирался списываю его на Любин парфюм — когда она наклонялась, чтобы записать от руки какую-то мысль в блокнот, я как сумасшедший украдкой втягивал запах её волос, — но потом вспомнил, что у девушки аллергия на отдушки и она не пользуется духами. Почему же меня так ведёт от её запаха?