— Марио, хватит, перестань, — Люба говорит испуганно и я, словно просыпаясь от сна, замечаю, что творю.
Одна моя рука находится у девушки под футболкой, не добравшись, однако, до самых манящих мест. Вторая — вовсю исследует ягодицы, хотя я помню, что изначально собирался потрогать только коленки, которые мне понравились с первого нашего знакомства.
— Прости, пожалуйста, — теперь уже испуганным тоном говорю я, — Сам не понял, как это получилось.
— Мне пора уже, — Люба подскакивает с места, как только я ослабляю хватку, и начинает складывать свои вещи в сумочку, при этом избегая смотреть на меня.
— Любочка, прости меня, — я не знаю, как вырвалось у меня так к ней обратиться, но после всего произошедшего язык сам назвал это имя.
Я подхожу к девушке, реакция которой меня очень расстраивает, я не хочу, чтобы она была такой. Замороченной, испуганной. Хочу, чтобы улыбалась.
— Я больше не позволю себе ничего такого, обещаю, — я беру её за запястье, останавливая сумбурные движения и заставляя выслушать меня. Когда Люба, наконец, поддаётся и становится напротив меня, я продолжаю. — Я так давно хотел поцеловать тебя, что у меня голова закружилась. Наверное, поэтому я потерял контроль. Прости дурака, а? — с этими словами я неспеша подношу её ладонь к своим губам и целую.
Ладошка у Люды тоненькая, теплая. Кожа нежная и пахнет… Любой. Я не только оставляю на ней поцелуй, но не удерживаюсь и прикладываю её к своей щеке. Девушка не сопротивляется и, подняв, наконец, голову несмело смотрит на меня.
Вижу, как она преодолевает внутренние сомнения, смущение и желание сопротивляться. Её ладонь оживает и уже не моими усилиями, а по её инициативе, она гладит моё лицо. По спине бегут мурашки…
Люба подключает вторую ладонь и гладит меня по волосам, запутываясь в кудряшки, а я словно пораженный молнией, стою, боясь пошевелиться. Мне так хорошо от её простых прикосновений, что становится даже страшно — как она это делает? И почему я так реагирую на неё?
Мои руки снова тянутся к Любе. Я стараюсь контролировать себя, насколько это возможно, поэтому обнимаю её за талию, словно хрустальную вазу. Меня начинает потряхивать от такой близости.
Да что ж такое происходит? Ведь никогда не было такого с девушками. Да, организм реагировал, но не до такой же степени! Дрожь в теле нарастает и я понимаю, что Люба вот-вот это тоже заметит. Меня разрывают два желания — оттолкнуть девушку, чтобы не опозориться перед ней своей реакцией и не напугать в очередной раз, и наброситься на неё, сметая все запреты.
Второе исключено. Поэтому я уже собираюсь отстраниться, как меня спасает мелодия ожившего телефона. Люба выбирается из моих объятий и отвечает на звонок.
— Да, пап, я спускаюсь.
Мы идём молча. Я не отпускаю её руку. Мои мысли лишь о том, что осталось всего несколько минут видеть и чувствовать её так близко. Хочу сохранить тепло Любы подольше в себе, и глажу её ладонь своим большим пальцем, будто запоминая ощущения её кожи.
Вот и калитка. А за ней, наверняка, стоит Аркадьич, чтобы как Цербер забрать у меня Любу.
Не спрашиваю девушку о следующей встрече — я всегда могу ей написать в мессенджере. Я мысленно уговариваю её разрешить поцеловать на прощание. Жду малейшего намёка: притормозит — я не растеряюсь!
Но Люба идёт уверенно и, кажется, даже ускоряется, когда до ворот остаётся всего метров десять. Мысленно я уже смирился с тем, что пора расставаться, как вдруг в нескольких шагах от калитки Люба резко останавливается, поворачивается к опешившему мне и быстро чмокает меня в щеку. Спустя мгновение я слышу лишь хлопок железной двери, и не успеваю снова её открыть, чтобы проводить гостью, как машина декана отъезжает от двора.
* иллюзорная корреляция — склонность видеть взаимосвязь между двумя явлениями или ситуациями там, где её нет.
** Эффе́кт Розента́ля, или эффе́кт Пигмалио́на — психологический феномен, заключающийся в том, что ожидания личностью реализации пророчества во многом определяют характер её действий и интерпретацию реакций окружающих, что и провоцирует самоосуществление пророчества.
16