Откуда я всё это знаю? Да просто господа продюсеры так громко это всё обсуждали, что даже не все песни, звучавшие со сцены, удалось нормально послушать.
— Что это за ребята? — вдруг решил поинтересоваться один из москвичей, когда на сцене появились грибоедоффцы.
— Местная группа какая-то… — говорит Никита. Мне хочется его поправить, сказав, что это из Измайловского университета, но тогда придётся отвечать на вопросы, кого я знаю из ребят и откуда. Мне не хочется говорить Никите о Марио, и я просто молча делаю вид, что увлечена песней.
В какой-то момент я ловлю на себе взгляд Марио. Я не думала, что он со сцены сможет заметить кого-то в зале, поэтому заслушавшись и задумавшись, смотрела на него. И вот я понимаю, что он смотрит именно на меня. Я отвожу глаза, хотя понимаю, что поймана им «на горячем».
— Барабанщик не плох, — слышу рядом голос девушки, которая, как я поняла, была помощницей одного из важных дядек.
— Фальшивит, — холодно отметил её начальник. — Солист тоже не дотягивает. Драйва нет у ребят, хотя потенциал вроде бы не плох.
Дальше они снова возвращаются к теме сегодняшнего досуга и о группе «Грибоедофф» больше не говорят. Марио же, потеряв всякий стыд — постоянно пялится в нашу сторону. И тут меня осеняет — не на меня он смотрит! Ему интересно мнение «гостей». Наверняка, они прекрасно знают, кто сидит рядом со мной и Ником, и их игра, как и взгляды Марио, рассчитаны на то, чтобы произвести впечатление на московских продюсеров.
— Любочка, я сегодня буду занят, сама понимаешь, — говорит Никита, косясь на моих соседей по ложу. — Надеюсь, ты не сильно расстроишься, что сегодня мы не пойдём на пляж?
Никита, конечно, шутит, сегодняшний насыщенный день вымотал меня окончательно. Даже не представляю, как он еще найдёт силы, чтобы развлекать гостей, ну или хотя бы составлять им компанию.
Мы прощаемся и выходим из зала. Молодёжь, на удивление, не торопится расходиться. То тут, то там, толпятся компании, шумно обсуждающие что-то. Одни смеётся, другие поют только что звучавшую песню, в общем, тусовка продолжается за пределами концертного пространства.
— Валюха! Это ты⁈ — к нам доскакивает какая-то девчонка, и судя по реакции Вали, она не ошиблась. — Вот это встреча! А я думала, что больше и не увидимся!
Девушка обнимается с моей соседкой по комнате и они начинают живое общение, которое быстро подходит к фразе:
— А пойдём к нам в компанию! И подругу бери, — это уже про меня, — сегодня будем с парнями из группы тусить. Прикинь, какой-то продюсер заинтересовался и назначил им прослушивание в Москве! Грибоедоффцы сегодня проставляются.
На меня эта информация подействовала, как холодный душ. Я и так не собиралась примыкать к незнакомым компаниям, а уж к «знакомым» — тем более!
— Вы идите, я плохо себя чувствую, — сказала не очень убедительно, будучи абсолютно уверенной в том, что уговаривать меня всё равно никто не станет, и была права.
Спустя пять минут я уже входила в наш корпус, мечтая поскорее заглянуть в душ и добраться до кровати. Темный коридор с едва мерцающей лампочкой где-то в противоположном крыле был стабильно пуст. Создавалось ощущение, что я одна прихожу в номер ночевать, а все остальные вообще не знают, что такое сон.
Останавливаюсь у двери, чтобы достать ключ из сумки, и с ужасом понимаю, что он остался у Вали! Она выходила последней и закрывала дверь, а я свой в спешке забыла на тумбочке.
Набираю Валю — не отвечает. Долорес — тоже. Где можно так зависать, чтобы не слышать звонок телефона⁈ Идти на поиски своих соседок я не собираюсь — подожду немного и снова наберу им. Усаживаюсь на подоконник в торце нашего крыла и начинаю листать ленту. Спустя пять минут, набираю снова — оба номера не отвечают. А вот мой телефон подаёт сигнал «бедствия» — четыре процента заряда. В целях экономии батарейки (неизвестно, сколько еще мне придётся ждать здесь) ленту больше не смотрю.
Сидеть в темноте почему-то совсем невесело… Звуки с улицы становятся всё отдалённее, и я начинаю нервничать. Каждый шорох привлекает внимание, заставляет невольно вздрагивать. Я решаю спуститься вниз и посидеть на лавочке перед корпусом — там светло и люди периодически ходят.
Спрыгиваю с подоконника, как вдруг в конце коридора появляется фигура. Я не успела застать момент, когда человек находился под слабо мигающей лампой, и теперь он шёл мне навстречу, и по уверенным тяжёлым шагам я могла только догадываться, что это не девушка. Я замерла у подоконника, ожидая, что парень свернёт в какую-нибудь из комнат, но уже на середине его пути меня осенила догадка, что в этом крыле живут только девушки, а единственная комната, в которой проживают парни, находится по соседству с нашей. Парень действительно шёл туда. Он остановился метрах в пяти от меня напротив нужной ему двери и стал ковырять ключом в скважине. Наверняка, он догадывался о моём пребывании здесь: я сидела у окна, от которого шёл хоть и слабый, но свет, поэтому не заметить мой силуэт он просто не мог. Сам же парень находился чуть дальше от того места, куда доставал свет уличного фонаря, оставаясь таким образом в темноте.