Выбрать главу

К тому же она не была со Стерлингом. И от этого было уже немножко легче.

— Знаешь, где она сейчас? — спросил я. — Я хочу поговорить с ней.

Безусловно, он знал. Стерлинг вернулся к столу, нашёл свой телефон, и через несколько секунд я уже держал в руках листок бумаги с аккуратными печатными буквами. Адрес.

— Я прекратил следить за ней в прошлом году, но это та собственность, которую фонд искусств Дэнфорс приобрёл вскоре после того, как я вернулся домой. Танцевальная студия в Нью-Йорке.

Я изучал адрес, а потом взглянул на него.

— Спасибо, — и я не кривил душой.

Он пожал плечами, а потом осушил свой стакан.

— Без проблем.

Почему-то я протянул руку, чувствуя себя немного скверно из-за того, что проигнорировал его приветствие ранее. Он принял её, и мы коротко, но вежливо пожали руки. Передо мной стоял человек, который разрушил мою карьеру и, как я думал, увёз мою Поппи подальше от меня, но теперь я уходил, не ощущая к нему никакой ненависти или злости, и дело было не только в виски за полторы тысячи долларов.

Я простил его. Я собирался выйти за эту дверь, найти Поппи и вернуть ей чётки, а затем наконец-то жить дальше своей жизнью.

ГЛАВА 25.

Танцевальная студия находилась в Куинсе, красочном, но захудалом районе, казавшемся застывшим на пороге джентрификации (прим.: реконструкция и обновление строений в прежде не фешенебельных городских кварталах, либо согласно программе запланированного городского восстановления, либо в результате решений, принимаемых профессионалами и управляющими. В результате джентрификации происходит повышение среднего уровня доходов населения района за счёт замены жителей с низкими доходами на более состоятельных), когда застройщики ещё не взялись за него, однако уже появилось множество художников и хипстеров.

Студия «Маленький Цветок», как я смог узнать из интернет-поиска на своём телефоне, пока ехал в метро, была некоммерческой организацией, которая давала бесплатные уроки танцев для молодёжи, и казалась особенно нацеленной на молодых женщин. На сайте не упоминалась Поппи, хотя студия открылась спустя всего два месяца после её отъезда из Вестона, а весь проект финансировался фондом её семьи.

Это было высокое трёхэтажное здание из кирпича, и фасад, вероятно, недавно обновили. Высокие окна открывали вид на главный танцевальный зал, внутри которого было светлое дерево и сверкающие зеркала.

К сожалению, так как была середина дня, казалось, в самой студии было пусто. Свет был погашен, дверь заперта, и никто не открыл, когда я нажал на звонок. Также я попробовал дозвониться по номеру телефона студии, но снова и снова смотрел, как тот стоит на стойке регистрации и звонит. Не было никого, чтобы поднять трубку.

Я бы мог проторчать здесь, пока кто-нибудь не придёт — кто-нибудь, кем, я надеялся, окажется Поппи — или мог бы вернуться домой и попробовать приехать в другой день. Было невероятно жарко, и я волновался, что мои туфли могут растаять, если я слишком долго простою на тротуаре, а снаружи студии даже не было тени. Настолько ли была хороша идея остаться здесь и превратиться в потную жертву солнечного удара?

Но мысль об отъезде из Нью-Йорка без того, чтобы увидеть Поппи и поговорить с ней, была мыслью, которую я не мог вытерпеть дольше нескольких секунд. Последние десять месяцев я провёл в страданиях. И не был готов провести ещё один подобный день.

Бог, видимо, услышал меня.

Я повернул к станции метро — увидел винную лавку рядом, и мне захотелось бутылку воды — и заметил блик шпиля между двумя рядами домов. Церковь. Ноги сами понесли меня туда, хотя я не успел даже осознать этого. Думаю, я надеялся на кондиционер и, возможно, на место, чтобы помолиться, пока студия танцев не откроется, но ещё я желал (сильно) найти нечто другое внутри.

И нашёл.

За передними дверьми располагалось просторное фойе, в котором стояли наполненные святой водой чаши, двери же в святилище были распахнуты, принося благословенный прохладный воздух ко входу, но не это я заметил первым.

Первой я заметил женщину в передней части алтаря, она стояла на коленях с опущенной головой. Её тёмные волосы были собраны сзади в тугой пучок — как у танцовщицы — а её длинная шея и худые плечи не были скрыты чёрной майкой. Я узнал танцевальную одежду, пока, пытаясь не шуметь, тихо приближался к Поппи, но это, похоже, не имело значения. Она была настолько поглощена молитвой, что даже не шевельнулась, когда я скользнул на скамью позади неё.