— Могу ли я покаяться, Отец?
Я плыл по течению. Один из моих недостатков, признаю. Я тоже молюсь ежедневно, надеясь на что-то (когда вспоминаю).
— Не думаю, что это необходимо, — отвечаю я. Хоть и не могу видеть многого через перегородку, но прекрасно знаю своего кающегося. Роуэн Мерфи — учитель математики среднего возраста и фанат полицейских. Он был моим единственным кающимся вот уже месяц, и его грехом была зависть (что отличает его от другого учителя по математике), его нечистые мысли были сосредоточены на человеке из тренажёрного зала Плат-Сити. Я знаю многих священников, которые по-прежнему следуют старым правилам, но я не один из тех, кто говорит «молись дважды Пресвятой Деве Марии по утрам». Грехи Роуэна возникли из-за его нетерпеливости, бездействия, и никакие молитвы этого не изменят, если он сам не найдёт причину.
Я знаю это, потому что сам побывал в подобной ситуации.
Но, честно говоря, мне очень нравился этот парень. Он был смешным, но лукавым, тот тип парней, которые приглашают к себе в гости автостопщиков и даже разрешают им переночевать на своём диване, если только наутро эти люди оставят полный рюкзак еды или подарят новое одеяло. Мне бы хотелось видеть его счастливым и спокойным. Я бы хотел наблюдать за тем, как он совершает хорошие дела, меняясь в лучшую сторону.
— Нет, каяться не нужно, но у меня для тебя небольшое задание, — говорю я. — Подумай о своей жизни. Да, ты имеешь сильную веру, но используешь её не в том направлении. Кроме церкви, что приносит страсть в твою жизни? Почему ты встаёшь по утрам? Что является смыслом твоей жизни?
Роуэн не ответил, но я мог услышать его дыхание. Он задумался.
Прочитав заключительные молитвы, я благословил его, и он ушёл, направляясь обратно в школу, где проведёт остаток своего дня. И если его перерыв закончился, то мой только начался. Я проверил свой телефон, чтобы быть уверенным, и когда уже собирался выйти, услышал, как дверь в исповедальню открылась и напротив меня кто-то сел. Я откинулся назад, делая глубокий вдох. Мне очень хотелось побыть немножко свободным сегодня, и я с нетерпением этого ждал. Никто, кроме Роуэна, никогда не приходил на исповедь. Никто. И вот в один из таких дней я очень хочу насладиться прекрасной погодой в одиночестве…
«Соберись», — скомандовал я себе.
Кто-то прочистил своё горло. Женщина.
— Я, эм. Я никогда не делала этого прежде, — её голос был тихим и привлекательным, словно акустическая передача лунного света.
— Ах, — я улыбнулся: — Новичок.
Я издал смешок.
— Да, полагаю, что так. Много раз видела, как это делается по телевизору. И следующее, что я должна сказать: «Прости меня, Отец, ибо я согрешила»?
—Почти. Во-первых, мы должны перекреститься. Во имя Отца, Сына и Святого Духа… — я слышал, как она повторяла слова за мной. — Теперь скажи мне, сколько времени прошло с последней твоей исповеди, если ты когда-нибудь…
— Никогда, — завершила она за меня. Её голос звучал молодо, но не слишком. Она, наверное, чуть моложе меня. Её голосу был присущ акцент, обозначавший девушку из города, но, как та растягивала слова, определяло, что она была из пригородов Миссури.
— Я, эм. Я увидела церковь, когда бродила по улице. И мне захотелось… Ну, есть некоторые вещи, которые меня очень волнуют. Я никогда не была особо религиозной, но подумала, может быть… — она замолчала на минуту, а затем резко вздохнула. — Это было глупой затеей, я такая дура. Мне пора уходить, — я услышал, как она встала.
— Стой, — резко крикнул я, удивляя самого себя. Никогда не приказывал раньше. Ну, никому, я хочу сказать.
Соберись.
Она села, и я мог слышать, как она теребила свою сумочку.
— Ты не глупая, — говорю я нежно. — Это не какое-то там соглашение. Это не обещание посещать службу каждую неделю или что-то типа этого. Это именно тот момент, когда ты осознаешь, что тебе нужно. Необходимо услышать меня… Бога… Возможно, себя. Ты пришла сюда, потому что знала, что хочешь этого, и я здесь для тебя и готов выслушать. Поэтому… Пожалуйста. Останься.