Скридон быстро-быстро заморгал, закивал и, вытянувшись в струнку, поднял руку, как первоклашка на уроке:
— Простите, разрешите… — пролепетал наивно. — Можно выйти? Я хочу по-маленькому…
От хохота чуть потолок не рухнул. Была тут своя изюминка: коротыш Кирпидин умудрился ляпнуть этакое в торжественный момент, в обстановке пресерьезной. Значит, для Патику его «маленькое дело» поважнее власти с ее законами? Дескать, пальчиком грозишь, Фемида дорогая? А я, человек маленький, кукиш тебе под нос!..
— Проводите его, — ровным голосом, спокойно распорядился судья.
Люди, сведущие в судебных тонкостях, смекнули — с этой минуты подсудимый взят под стражу. Остальные поняли то, что расслышали.
— Объявляется перерыв на двадцать минут! — судья постучал ручкой по графину, пытаясь перекричать шум и гам в зале. Двое милиционеров немедленно очутились возле Скридона, и троицей они проследовали к выходу. Судья кивком головы подозвал капитана из районной милиции, которого откомандировали в отдаленное село обеспечить общественный порядок, и шепнул на ухо: — Глаз с него не спускать! Ну и вообще, смотрите там…
По тем временам «вообще» означало: «Враг не дремлет, товарищ, будем бдительны», Сюда, в лесные чащобы, сбредались отовсюду те, кому не по душе пришлись послевоенные новшества. Банда Емилиана Бобу, к примеру, давно облюбовала здешние края и держала в страхе три или четыре лесных района. Сжигали здания сельсоветов, грабили кооперативные магазины, стреляли по ночам в активистов, местных выдвиженцев. Само собой, имелись у них по селам верные люди, мало ли — родня, приятели, кумовья…
Судья был встревожен. Скридоновы словечки и выходки расшевелили зал не на шутку. И кто поручится, надежный ли народ набился в клуб, на лбу у них не написано. Больно уж разгулялись, наверняка в толпу затесался кое-кто из лесной братии. Спросишь, откуда — скажет, к тетке на пироги завернул, а ты гадай, где этот весельчак обрез прячет, за кушаком или за голенищем.
В сельсовете приметили: за иным хозяйственным мужичком с крепким достатком глаз да глаз нужен! Днем он, как другие, надел свой пашет, обрезает виноградник, в огороде земле кланяется, а стемнеет — попробуй застань его дома. Спросишь, куда подевался, жена буркнет: «Так в ночном, с лошадьми… Пасет где-нибудь на луговине». «Ночное», как же! Не пасется ли хозяин со своими лошадками в соседних селах, по кооперативным лавкам, не пускает ли красного петуха под крышу местного активиста или председателя?
В такие времена за место под солнцем дороже платить приходится: и новой власти не спится спокойно, и ярые ее недруги с оглядкой живут. Порой лучше родной жене соврать, где ночуешь или когда твой черед сидеть в засаде. Заикнись, и твоя сорока мигом на хвосте разнесет по селу. Бросится со всех ног к матушке: «Ой, мама, беда! Мой опять со своими сядет Бобу стеречь, у председателя в огороде, на задах…»
Теща как теща, перво-наперво спешит кликнуть соседку: «Ночью стрельба пойдет, Килина, ребятишки твои не напугались бы… Милиции, говорят, понаехало видимо-невидимо. Несдобровать Бобиным дружкам, переловят, как цыплят!» Но Бобу не лыком шит. Гулять-то он по лесам гуляет, да как свистнет — поскачут лошади «пастись в ночное», объявятся верстах в двадцати от милицейских заслонов, и без толку промерзнет до рассвета засада в огороде у председателя…
Во время перерыва судья, приехавший издалека, стал допытываться у заседателей, которых выбрали из местных активистов:
— Растолкуйте мне, почему они то и дело смеются? У односельчанина судьба решается, а на кого ни глянешь — рот до ушей. Не суд, а ярмарка, да и сам Патику ломается, как Петрушка в балагане.
Ответ был неожиданным:
— Так, товарищ судья, его же никто всерьез не принимает.
— Это я понял, но почему? — настаивал судья. — Что у вас, каждый день судятся? Или мы шуточки шутить приехали? Под статью подведем, не до смеху будет.
Помявшись, один из заседателей ответил, мол, чужак он и есть чужак. Родни у Патику в селе ни души, в семье нелады, почитай, с первого дня, дружками-приятелями не обзавелся, на крестины покумиться никто не звал. Живет особняком, и никому ни холодно, ни жарко — есть Скридон или нет Скридона. Чего его жалеть? Люди думают, женился из-за приданого. Земли две десятины, дом у Тасии справный, руки приложить — из батраков в хозяева выбьешься. Вот и выбился… По малолетству выменяли его на три пуда ржаной муки, и теперь, к сорока годам, остался таким же кукушонком в чужом гнезде. Потерял все нажитое, а разве горюет Скридон, жалеет, что набедокурил? Ни чуточки! Может, он из другого теста, чем мы, грешные…