Бхулак резко сломал древко стрелы и отбросил обломок. Рана болела очень сильно, левая рука еле двигалась, но можно было драться правой. Он прислонился спиной к огромному стволу тысячелетнего кедра и приготовил хопеш. Враги бежали к нему, дико вопя и размахивая оружием.
Убить Бхулака было чрезвычайно тяжело, но возможно. Хотя только что полученная им рана заживала с обычной для него волшебной быстротой — перестала кровоточить и почти не болела, только рука висела плетью, разбойников оказалось слишком много. Даже больше, чем он предполагал — не менее тридцати. В обычном состоянии он всё же справился бы с ними — может, получив ещё пару ранений, которые зарубцуются уже завтра. Но не с одной рукой.
Придётся сделать то, что он ненавидел.
Не обращая внимания на приближающихся хапиру, он мгновенно нырнул в самую глубь своего существа, разыскал в своих внутренних покоях тайную комнату и призвал Поводыря. На этот раз тот возник перед ним сразу, почему-то в образе Ментухотепа.
— Ты в затруднении? — вопросил величественный негр с обнажённым торсом и тяжёлым золотым ожерельем.
— Меня убивают, — ответил Бхулак, обессиленно садясь на тут же возникшее под ним седалище.
— Я остановлю для тебя время, — кивнул Поводырь. — Но ты сможешь выдержать последствия? В прошлый раз ты чуть не умер.
— Если ты этого не сделаешь, меня убьют сейчас, — устало ответил Бхулак и вновь вынырнул в кедровую рощу.
Как всегда в такой ситуации, он ощутил волшебный прилив сил и необыкновенную лёгкость, за которую придётся расплачиваться долгими часами, а может, днями мучений. Но сейчас всё было прекрасно, и он оглядел изменившийся мир — в котором остановилось всё, а не только бегущие к нему орущие бандиты. Они застыли в причудливых позах, некоторые на бегу, на одной ноге, на самых кончиках пальцев — так ни за что нельзя стоять неподвижно в нормальном мире. Один даже зависал в воздухе, замерев в прыжке. Застыли и шевелящиеся от ветра седые кедровые лапы, и сам ветер, и насекомые, и порхающие птички — одна висела прямо над полем боя.
Подвижным оставался лишь Бхулак. Он осмотрелся, размышляя, и его мысли ему не нравились. Он вообще давно уже не любил убивать, но сейчас, наверное, придётся убить их всех. Можно было бы, конечно, оглушить, или даже связать, но когда время вернётся к обычному течению, Бхулак упадёт замертво и неизвестно, как надолго. В прошлый раз он примерно сутки был без сознания, а потом лежал без сил дня ещё два или три. За это время разбойники, конечно, придут в себя, освободятся от пут — и убьют его. Значит, чтобы выжить самому, он должен убить их на месте. Он и убьёт — не в первый раз. Но каждый оставлял в нём глубокий шрам.
Однако умрут они всё же не все. Бхулак подошёл к Зуру-Шалику. Лицо его было перекошено яростью, он вздымал медный топор — видимо, был очень обижен из-за потери своего прекрасного хопеша, жаждал вернуть его и отомстить.
Убивать своих детей так же плохо, как и спать с ними. А Зуру-Шалик был нужен не только здесь и сейчас, но и в дальнейшем — Бхулак уже понял, как поступит с селением хапиру и их вероломным главарём.
Вновь нырнув во внутренние покои, Бхулак нашёл другую комнату и пропел оттуда Зуру-Шалику свою короткую песенку. Ни один человек, включая и его самого, не понимал, о чём она — на людское ухо это было бессмысленное пощёлкивание и попискивание, обладающее каким-то чуждым странным ритмом. Но силу действия этих звуков Бхулак наблюдал не раз. В окаменевшем лице юного хапиру ничего не изменилось, но Песня, несомненно, дошла до глубин его разума и уже оказала воздействие.
Бхулак ещё раз взглянул на обречённых людей. Их неподвижность была неполна, он улавливал микроскопические изменения — фигуры как будто чуть сдвинулись, даже птица наверху держала крылья немного иначе. Время всё же шло, но очень медленно. Тяжело вздохнув, он начал отвратительную, но необходимую работу. Коротко размахнувшись, ударил ближайшего бандита по шее и тут же перешёл ко второму. Несмотря на то, что удары были совсем не сильные, острое бронзовое лезвие преодолевало плоть, словно воздух, и выходило с другой стороны, даже не испачкавшись в крови. Бхулак не удивлялся: он уже давно понимал, что Поводырь не останавливает для него время, а наоборот — многократно убыстряет его самого. Поэтому сила его удара в реальном мире была невероятна, а противники ощущали разве что лёгкое дуновение, неясную рябь в глазах — и для них тут же наступал мрак.
Обойдя всех хапиру — тридцать одного человека без Зуру-Шалика, Бхулак вернулся к кедру и тяжело сел, прислонясь к шершавому стволу. Его уже захлёстывало бессилие — первая волна, дальше будут куда более мучительные.