Оставив попытки, он взглянул на Арэдви и живо вспомнил, как увидел её в первый раз — она и теперь походила на искусно выполненную статуэтку прекрасной девы перед началом танца. Лицо её было безмятежно, а поза спокойна, но волны напряжения исходили от неё.
— Не печалься, возлюбленный, я защищу тебя, — произнесла она нежнейшим голосом, словно просила у господина разрешения взойти на ложе.
От этого неожиданного заявления все, включая Бхулака, воззрились на девушку, а стоящие по бокам её воины грубо расхохотались. Но смех их был недолгим. Её руки поднялись и сделали плавное движение в стороны, только это был вовсе не танец. Она вдруг мёртвой хваткой вцепилась стражам в загривки и резко свела руки. Двух больших мужей словно бы сдуло ветром — они полетели навстречу друг другу и с громким стуком соприкоснулись головами. Арэдви разжала руки и два бездыханных тела рухнули на пол.
А танцовщица, не прерывая движения, повернулась к дико таращившему глаза Машде, схватила его за голову и крутанула, с громким треском переломив шею — казалось, что это стоило ей сил не больше, чем сломать сухую тростинку.
Первым опомнился дикарь-палач — Бхулак с ужасом увидел, как он выхватил из складок одежды своё страшное оружие, мгновенно поднёс его ко рту и выдул отравленную стрелку, которая вонзилась девушке в шею. Сейчас она упадёт в предсмертных корчах — этот яд действовал мгновенно, а на стрелке его должно было хватить на быка, а не то, что на хрупкую женщину.
Однако Арэдви не обратила ни малейшего внимания ни на дикаря, ни на стрелку, которая так и продолжала торчать из её шеи, когда она отражала удар копья второго воина. Легко вырвав оружие из рук противника, она резко ударила того древком по голове, и та взорвалась сгустками крови и осколками черепа.
Бхулак, бессильный помочь девушке — которая, впрочем, явно и не нуждалась в его помощи — во все глаза смотрел на невозможное действо, развернувшееся в полутёмном зале, в рваном свете воткнутых в стенные держатели факелов. Он уже не видел Кимаджи, который, похоже, незаметно исчез в самом начале сватки. А вот Эпшум при виде творящихся ужасов с жалобным криком кинулся наутёк. Но далеко убеждать не смог — со страшной силой брошенное Арэдви копьё пронизало со спины всё его тело, полностью вышло из груди и упало перед ним на пол. Труп вельможи накрыл убившее его оружие.
Вот теперь Арэдви повернулась к дикарю, который успел за это время всадить в неё ещё пару стрелок и с изумлением, которое могло бы при других обстоятельствах вызвать смех, смотрел, как безоружная женщина, несколько раз им смертельно отравленная, походя убивает могучих воинов.
Но долго ему удивляться не пришлось — он пытался достать из-за пояса кинжал, когда девушка сделала такое, от чего у Бхулака волосы встали дыбом. Легко отбив выпад противника, она ударила его пальцами раскрытой ладони в грудь. Бхулак с ужасом увидел, как рука её отвердела, удлинилась, стала подобна копью и легко проникла внутрь тела врага. А потом вырвалась оттуда — с окровавленным сердцем!
Дикарь без звука упал, а сверху на него свалилось выпущенное девушкой из ставшей обычной руки сердце.
Девушкой?!
А та наконец занялась стрелками — аккуратно вытащила все из тела и тоже отбросила. Потом подняла кинжал убитого им человека, подошла к Бхулаку и молча разрезала его путы. При этом Бхулак увидел такое, что окончательно стало венцом всего произошедшего кошмара. Видимо, дикарь всё-таки ранил её в руку, срезав кинжалом большой кусок плоти, свободно болтавшийся, подобно тряпице. И среди кровавых сгустков в ране виднелись блестящие механизмы, провода и разноцветные мигающие огоньки…
— Кто ты? — спросил он севшим голосом
— Автономный модуль номер ноль-ноль-слеш-ноль-один-слеш-один.
Она ответила это своим обычным голосом, но совершенно бесстрастно, и дышала при этом ровно, словно всё это время провела в неподвижности. Он не понял ни слова — не понял бы, скажи она что угодно. Просто мир только что рухнул в преисподнюю, а вместе с ним он сам.
Проследив взгляд Бхулака на свою рану, она аккуратно пристроила кусок плоти на место и провела по ему ладонью. Когда она отняла её, рука была совершенно целой, лишь припачканной кровью.
С трудом — всё тело затекло — он поднялся на ноги и вглядывался в лицо существа неведомого и невероятного, про которое он ещё несколько минут назад думал, что оно — его любимая.
Впрочем, он понимал, что её странно звучащие слова произнесены были на языке тьюи.