— Что происходит в городе? — спросила Арэдви, наблюдавшая за остановившимся Бхулаком.
— Ты не знаешь? — спросил он.
— Я не в состоянии видеть общую картину, как мой доминантный стационер, который ты называешь Поводырём.
Бхулак принял это к сведению.
— Резня, — коротко ответил он. — Все главные здания захвачены млеххами и мятежниками. Мы можем пробиться из города.
— Нецелесообразно, — ответила она. — Восстание по всей стране.
Это было правдой.
— Тогда в храм жертвоприношений, где мои люди, — предложил он.
— Самый логичный вариант — подворье арийского посольства, — возразила машина.
— Если оно ещё не захвачено, — ответил Бхулак, сам думавший об этом.
— Маловероятно — мятежники должны были сначала захватить все главные здания в городе и подавить стражу. Пока они этого не сделали, им будет не до арийцев. А к тем идёт помощь.
— Ты знаешь и об этом?
— Да, — подтвердила девушка без всяких эмоций.
— Будем надеяться, что она поспеет вовремя, — кивнул Бхулак. — Ты права, надо прорываться к людям Заратахши.
Они благополучно проскользнули через ближние ворота внутреннего города в посад и почти миновали его, когда в переулке на них налетели несколько мятежников. Один схватил Арэдви за руку и дёрнул на себя, второй замахнулся на Бхулака топориком. За ними маячили ещё несколько вооружённых мужчин. Бхулак собирался блокировать удар ладонями, да не успел — девушка неуловимо быстро схватила первого мятежника за горло, легко вырвав тому кадык. Одновременно она подсекла противника Бхулака невероятно удлинившейся ногой. Когда тот упал, она стопой ударила его по подбородку, сломав шею. При виде этих ужасов остальные бандиты с воплями бросились наутёк.
— Ты всех убиваешь, — констатировал Бхулак, мрачно глядя на это действо, к которому, похоже, начал уже привыкать.
— Да, — подтвердила та. — Это целесообразно.
— Лучше делай это только в крайнем случае, — хмуро посоветовал он.
— Хорошо, — ровно ответила машина и без дальнейших слов устремилась дальше.
До арийского подворья они добрались без происшествий. Арэдви оказалась права: ни Невидимые, ни мятежники пока не заинтересовались посольством. По всей видимости, это стало их ошибкой.
— Кто идёт? — крикнул с глинобитной стены усадьбы страж, когда Бхулак принялся колотить в наглухо запертые двери из толстого дерева, оббитого медными полосами.
— Друг. Шупан, — ответил он.
Пару минут спустя их впустили на двор.
— Ты жив! — обрадованно воскликнул бросившийся к нему Заратахша.
Бхулак тоже был рад видеть жреца в добром здравии.
— Как ты выбрался из города? — спросил он.
— Только царь ушёл в храм, дикари начали стрелять в людей на площади, — ответил тот. — Началась паника, пожары по всему городу. Я искал тебя, но не нашёл. Пришлось уходить к своим. По дороге меня хотел убить дикарь, но я его зарезал… А ты? Я вижу, разыскал свою женщину?
Жрец кивнул на девушку, скромно стоящую за спиной Бхулака.
— Да, — коротко ответил тот. — А теперь нам надо решить, что делать дальше.
— Конечно, — кивнул Заратахша. — Но прежде ты должен повидать одного человека.
Они проследовали в покои Заратахши, где Бхулак с некоторым удивлением увидел мальчика лет двенадцати в скромных одеждах.
— Шупан, перед тобой — Святой человек Маргуша, царь, говорящий с богами, — представил жрец.
Поражённый Бхулак низко поклонился.
— Счастлив созерцать тебя, благословенный, — произнёс он.
Мальчик величественно склонил голову, потом пристально посмотрел на Бхулака.
— Говорят, что моё лицо нельзя созерцать никому из смертных, тем более, чужеземцам, — сказал он ломающимся голосом подростка. — Но мы с тобой знаем, что это невозможно — его видели многие. Теперь видишь ты.
Бхулак склонился ещё раз.
— Святой благоволил посетить наш скромный приют, когда я ушёл в город, — пояснил Заратахша. — Мои непросвещённые люди не поверили ему, но оставили до моего возвращения.
— А ты поверил, — с утверждающей интонаций обронил Бхулак.