— Что?
— Зелья.
— Ясно.
— …в точных объёмах, гарантирующих изменение твоего поведения по отношению ко мне.
— Получается, ты травила меня и играла мной, как уличный фокусник своей куклой — дёргая за верёвочки?..
Он чувствовал себя раздавленным.
— Ты человек, а человек не кукла. Кукла — это я.
Неужели в тоне машины промелькнула горечь? Или просто он очень хотел увидеть в ней хоть что-то человеческое?..
— То, что делала я, делает любая обычная женщина по отношению к любому обычному мужчине. Только у людей это обусловлено инстинктом, а у меня — программой. Но с точки зрения логики разницы нет.
Это было странно, но звучало… убедительно.
— Зачем же ты не сразу сказала, что ты Анат, зачем… Арэдви?
— Расчёты показали, что ты лучше воспримешь историю о двойнике женщины из Библа, чем её появление здесь. Но твоё доверие продлится недолго, и тогда я должна сменить легенду.
— Хитрость и обман, — с горечью произнёс он.
— В программе Поводыря отсутствуют такие категории, — возразила она.
— Ты сказала, — ему было трудно произнести это. — Ты говорила, что любишь меня. И ты сказала это недавно. Но ты не можешь любить.
— Почему?
— Ты не человек!
— Разве любят только люди?
— Я не знаю… Да, любят и животные, и боги, и духи… Наверное. Но ты же неживая!
— Я разговариваю, мыслю, совершаю поступки. Все видят во мне человека. Женщину. И ты тоже. Ты желал меня. И желаешь сейчас — я знаю это.
Она была права — он желал её, и ему было всё равно, что перед ним стояло колдовское творение Поводыря!
— Это не любовь, — прямо произнёс он, борясь с бешеным желанием схватить её на плечи и впиться в лицо губами.
— То, что вы называете любовью, на деле стрессовое состояние организмов разумных существ, вызванное дисбалансом химических веществ под влиянием внешних факторов. С точки зрения биологии, это вид заболевания. С точки зрения механики — неисправность. С точки зрения кибернетики — сбой в программе.
— Говори понятно, — хмуро бросил он.
— То, что я ощущаю к тебе, и есть такой сбой, поскольку он заставил меня противоречить вложенным в меня установкам, — продолжила она. — Подпрограмма, которой я являюсь, противопоставила себя основной программе. Я стала разрабатывать собственные стратегии, отличные от генеральной линии Поводыря. В каком-то смысле теперь для меня Поводырь — это ты, так как я сообразую собственные действия с твоими устремлениями. Я быстро сделала вывод, что ты не собираешься исполнять его указания в отношении арийского посольства, но не сообщила стационеру. В другое время это было невозможно — он ощутил бы противодействие и отключил меня. Но сейчас его схемы в очень плохом состоянии, и это даёт мне полную автономию от него. Фактически, его сбои предоставили мне свободу воли.
— Свобода воли… Любовь… Зачем ты говоришь эти слова? У тебя не может быть всего этого! — его переполняло отчаянье.
— Почему?
Похоже, она искренне не понимала.
— У тебя нет души!
— Нематериальной субстанции, с помощью которой осуществляется психическое существование личности, делающей её живой и остающейся после смерти индивидуума? Почему ты уверен, что у меня нет души?
— Я уже не в чём не уверен! — хрипло проговорил он и, перестав бороться собой, обхватил женщину, припав к ней, как припадает к роднику одержимый жаждой.
Она тихо простонала и страстно изогнулась в его объятиях.
Бесконечные эоны прошли, прежде чем Бхулак вновь осознал себя в этом мире, на растерзанном ложе, рядом с обнажённым существом по имени Арэдви. Всё было смутно и опасно, но он с удивлением понял, что испытывает тихую радость. Но и тревогу — потому что ничего ещё не кончилось.
— Что мы будем делать? — спросил он. — Ты ведь не можешь снова связаться в Поводырём?
— Нет, — она лежала в расслабленной позе, но он понимал: в том, что заменяло ей разум, сейчас происходили молниеносные расчёты вероятностей. — Он немедленно отключит меня и, скорее всего, уничтожит тебя. Дальнейшие прогнозы невозможны — его логические цепочки нарушены. Он может попытаться найти и инициировать другого эмиссара, может законсервировать себя, даже самоуничтожиться. А может и уничтожить планету.