— Господин, подали ужин, — раздался голос бесшумно возникшей за его спиной Арэдви.
В доме у их очага на расстеленной тростниковой циновке стояли глиняные миски с копчёной щукой, запечёнными в панцирях черепахами и жирной варёной олениной. Еда была вкусной, Бхулак поглощал её с удовольствием. Арэдви тоже делала вид, что ест. Но, взяв кувшинчик с напитком из перебродивших лесных ягод с мёдом и поднеся его ко рту, она вдруг остановилась, а потом, сделав маленький глоток, поставила сосуд обратно.
— Не пей, — коротко сказала она.
— Почему? — оставив еду, спросил Бхулак.
— Напиток содержит препарат на основе мака. В высокой концентрации. Очень токсичен для вашего вида. Обычный человек от такой дозы впадёт в глубокий сон на грани комы. Ты нет, но и тебя он сделает малоактивным.
— А ты?
— Органические яды для моих конструкций безвредны.
Бхулак задумчиво поглядел на кувшинчик. Ничего удивительного: произошло именно то, о чём предупреждал его назойливый червячок. Вопрос теперь состоял в том, что делать дальше. Конечно, это заговор, и, конечно, о нём была осведомлена Эмьё-почтенная, без которой, как подозревал Бхулак, в славном городе Ю не делалось вообще ничего.
— Она пыталась тебя предупредить, — Арэдви опять слово бы читала его мысли.
Он и сам так думал. Похоже, жрица вынуждена согласиться с заговором против гостей, но сама отнюдь не пребывала от того в восторге. Это можно как-то использовать.
— Сейчас мы сделаем вид, что выпили это и потеряли сознание, — тихо проговорил Бхулак.
Без лишних объяснений понявшая его Арэдви, не тратя времени, осушила сосуд. Бхулак взял второй такой же, изобразив, что пьёт. Нетронутый напиток он незаметно вылил в золу угасающего очага. Через несколько минут он растянулся на мягких шкурах, словно вдруг ощутил настоятельный позыв ко сну. Девушка легла рядом и затихла.
Притворяться потерявшим сознание или даже мёртвым Бхулаку было далеко не впервой, он мог очень долго не двигаться и дышать очень тихо. Но время тянулось мучительно медленно. Постепенно очаги гасли по всему дому, его насельники отправлялись на покой. Кое-где раздавались звуки любовных игрищ, но вскоре стихли и они. Всё окутала темнота, лишь в центре дома негасимым огнём горел священный очаг, который сторожила одна из помощниц главной жрицы.
Бхулак чутко вслушивался в тишину, но улавливал лишь дыхание спящих людей, тихое потрескивание хвороста в священном очаге, да отдалённые звуки ночной речной долины. Наконец слух его поймал негромкий, но резкий шорох… потом ещё. К ним явно кто-то тихо приближался — и не один.
Четверо мужчин. Они очень осторожно подошли к очагу и с минуту стояли, пытаясь, видимо, понять, насколько крепко гости спят. Убедившись, что намеченные жертвы совершенно неподвижны и едва дышат, двое из пришельцев осторожно взяли Бхулака один за плечи, а второй за ноги и понесли к выходу. Двое других, идущих позади, надо думать, так же поступили с Арэдви. Бхулак на полсекунды приоткрыл глаза и убедился, что молодая жрица сидит лицом к огню, не обращая на происходящее никакого внимания.
Несли их быстро, тихо и довольно долго: по расчётам Бхулака, они давно уже покинули пределы посёлка. В конце концов запыхавшиеся похитители остановились и опустили наземь два бесчувственных на вид тела. Вряд ли их собирались прямо сейчас убить — ничего не мешало сделать и в доме. Наверное, намереваются пытать, чтобы узнать какие-то сведения…
Злодеи стали возиться с чем-то, не обращая больше на пленников внимания: наверное, уверились, что зелье полностью лишило тех сознания. Тем самым они совершали роковую ошибку, но пока о том не догадывались.
Раздалось потрескивание веток, потянуло дымом, и сквозь опущенные веки Бхулака стал пробиваться оранжевый свет костра. Он приоткрыл глаза и попытался определиться, хотя при этом не сомневался, что Арэдви уже полностью владеет обстановкой. В призрачном свете полной луны открылось, что они пребывают в чаще тугая, на небольшой заросшей поляне. Похитители — Бхулак узнал в них мужчин, которых видел вечером — стояли рядом с небольшим костерком, словно в ожидании чего-то.
Скорее, кого-то. Из чащи послышался шорох, и на поляне явилось чудовище. То есть человек выглядел так, потому что на нём была жуткая, разукрашенная чёрным и красным, лубяная маска, изображающая вытянутую морду змеи с высунутым раздвоенным языком. Бхулак не сомневался, что под маской лишь немногим более приятное лицо властного чужака, которого он тоже видел недавно в посёлке. Да и маски такие он уже видел — давно…