Доспехи и щиты правилами запрещались. Противники стояли шагах в десяти друг от друга — на такой дистанции практически любой бросок копья становился смертелен, так что выигрывал тот, кто метнёт его проворнее.
— Если я увижу, что копьё летит в тебя, я перехвачу его, — тихо сообщила из-за плеча Бхулака Арэдви.
— Не вмешивайся, — также вполголоса бросил он ей.
Менее всего Бхулаку хотелось разоблачать перед этими людьми свою и Арэдви инаковость. Так что пусть будет то, что будет.
Девушка промолчала, но Бхулак ощутил её несогласие.
— Дай копьё, — сказал он и протянул руку, в которую она вложила оружие. — И отойди подальше.
Девушка молча повиновалась с неподвижным лицом. Бхулак не был уверен, что она не вмешается в решающий момент, но уповал на то, что всё закончится очень быстро.
Шипха тоже взял из рук одного из своих юношей копьё. Бхулак таких ещё не видел — с широким листовидным наконечником из тяжёлой бронзы, прочно прикрученным к древку пропущенным через специальное ушко кожаным ремешком. Сильное оружие, явно сработанное, чтобы поражать хорошо защищённого противника. А прикрытую лишь меховой безрукавкой и полотняной рубахой грудь оно просто разворотит.
Копьё Бхулака было короче и проще, с более длинным и узким медным наконечником. Он сжал его, ощутив шероховатость древка, нащупал нужный баланс, представил, как метает…
— Бог Грозы, сойди сюда и посети битву сию! — взвыл к небесам местный колдун, извиваясь всем телом и грохоча нашитыми на длинное одеяние многочисленными медными и серебряными амулетами. — Сегодня два могучих воина — Шипха, сын Прамарая, и Тэррет, сын Таура, сойдутся в смертельном поединке во славу свою и богов, и один из бойцов отправится к ним! Великий и щедрый бог Грозы, прими же его и благослови оружие победителя!
Продолжая завывать, колдун трижды обошёл площадку по периметру, махая издававшей жуткие звуки деревянной трещоткой. Потом резко замолк, остановился и уселся прямо в снег, показывая тем самым, что его обязанности исполнены.
Толпа сдержанно загудела в предвкушении начала боя. Но за поединщиками люди расступились, оставив пустое пространство — никому не хотелось попасть под предназначенное не ему копьё. За Бхулаком осталась лишь неподвижная фигура Арэдви.
Шипха сбросил на снег роскошную медвежью накидку и остался только в кожаных штанах и длинной расшитой бисером рубахе. Бхулак тоже снял свой плащ из волчьих шкур и бросил его Арэдви. Враги встали на изготовку друг напротив друга.
Фокус был в том, чтобы поймать начало движения противника и успеть самому метнуть копьё раньше него. Уклониться на такой дистанции практически невозможно, хотя пытаться можно и нужно.
Противники держали оружие на плече, напряжённо следя за действиями друг друга. Почти незаметное движение кисти означало, что сейчас последует замах и бросок. Первым начал Шипха. Он и правда был хорош — когда не пьян. В боевой режим он перешёл практически неуловимым и непрерывным движением. Казалась, вот его спокойно лежащая на древке рука лишь слегка дрогнула, но вот он уже, отклонив корпус назад, заносит копьё. Луч тусклого восходящего зимнего солнца блеснул на острие — и вот смерть уже неудержимо устремляется к Бхулаку.
Тот, однако, начал своё движения почти одновременно с супостатом, так что копья полетели одновременно и разминулись в воздухе. Мимолётно Бхулак пожалел, что нет сейчас над ним Поводыря, чтобы остановить мир. Траектория копья Шипхи устремлялась прямо в грудь Бхулака, поэтому, едва запустив своё оружие, тот рухнул в снег на колени, и смертоносная палка просвистела над ним — он лишь ощутил, как шевельнулись волосы на его непокрытой голове.
Сам он постарался бросить так, чтобы попасть противнику в плечо — убивать его совсем не хотел, а если один из бойцов лишь получит рану, это сочтут волей богов, а ссору законченной. Но, на беду, Шипха тоже попытался увернуться — неудачно. Он резко дёрнулся в сторону, и копьё Бхулака вместо плеча пробило ему горло выше массивного золотого ожерелья.
Молодой воин повалился в заиндевевший ковыль, судорожно дёргаясь, словно пытался освободиться от рухнувшей на него неимоверной тяжести. Но движения лишь исторгали из его рта и носа струйки горячей крови, расплывающейся вокруг него по снегу. Его люди кинулись к нему, пытаясь помочь, но было очевидно, что это бессмысленно — Шипха дёрнулся в последний раз и отошёл.