Укреплённое поселение, в которое они с Арэдви пришли по зимнему пути, возвели тоже недавно — не больше двадцати лет назад. Стояло оно на одном из многочисленных местных холмов, с которого полностью свели деревья, пошедшие на нужды строительства. По облику посёлок мало отличался от Айес-Грэбх, разве что гораздо меньшими размерами — те же слегка углублённые в землю дома на столбах, с двухскатными камышовыми крышами и открытыми очагами внутри, такой же высокий тын из заострённых кольев, прочно связанных гибкими ветками, и подпёртый с внутренней стороны толстыми брёвнами.
Это был один из передовых постов пришельцев, которые они ставили на тех границах, куда успели продвинуться — к этому времени в этих местах выросло лишь одно их поколение. И чем дальше они забирались на восток, тем более в таких крепостях нуждались.
Местные рассказали заезжему торговцу, что до сих пор их продвижение шло довольно мирно — случались лишь незначительные раздоры с местными, которые довольно быстро разрешались. А что им было делить — они сознавали своё, хоть дальнее, но несомненное родство, а земли и пастбищ в этих малонаселённых краях хватало на всех. Собственно, появление новых поселений людей, принёсших из иных мест новые вещи и идеи, было выгодно здешним обитателями, которые и сами жили тут не очень долго — по меркам Бхулака, конечно. Он не раз за свою жизнь видел, как такие пришельцы быстро смешивались с местными насельниками, через несколько поколений составляя уже цельный народ.
Больше военных хлопот доставляли другие пришельцы, с ещё более дальнего запада — с ними у лесовиков случались даже настоящие войны. Но тех врагов было немного, кроме того, их отрасли тоже враждовали друг с другом. Одна из них недавно присоединилась к клану посёлка, люди эти прошли нужные инициации и отныне считались своими.
Но когда лесовики вышли на берега великой реки Рангхи, из-за неё стали появляться ватаги неведомых людей — очень быстрые и страшно жестокие. Они нападали на одиноких путников или немногочисленные группы, не только не оставляя в живых никого, но и страшно уродуя тела убитых. Враги эти казались неуловимыми — никто из живых их не видел, а мёртвые уже ничего не расскажут… Пугающее слово «ирги» не произносил никто, но думали о них все.
Некоторые, правда, подозревали, что это охотники за добычей из Страны городов — у местных уже случались с ними столкновения. Но те, хоть и тоже не страдали излишним человеколюбием, подобной жестокости всё-таки не выказывали.
В том, что неведомые враги именно ирги, не сомневался и поселковый медник — мужик в годах с огромными мышцами кузнеца. Был он одним из детей Бхулака, но тот не собирался привлекать его к своим делам — пусть живёт спокойно. Жизнь он и так прожил нелегкую: в двенадцать вёсен его поймали бродячие торговцы и продали в Золотые горы, где он сначала махал кайлом на медном руднике, а потом его допустили к плавлению металла и литью из него разных вещей. Лет десять спустя ему удалось бежать, и он по горам, степям и лесам пробирался к своему племени. На удивление дошёл — даже почти целым и невредимым. Из плена своего принёс он не только новые навыки — например, способ отливки из бронзы куда более грозных, чем у его народа, топоров, но и множество удивительных рассказов.
В том числе и об иргах, с которыми его бывшие хозяева вели опосредованную торговлю. Сталкивался он в своих странствиях и с «коровьими юношами».
— Те могут ограбить и убить, но людей они своим богам предлагают не часто, — убеждённо говорил старик. — А эти всегда уносят с собой головы убитых. Так делают ирги — чтобы потом отдать их Змееногой Матери.
Его соплеменники на такие речи с сомнением качали головами — мало ли что придумают в этой Стране городов, всем известно, что там на любое злодейство способны… Более убеждал их факт, что «коровьи юноши» имели славу искусных колесничих, однако до сих пор никто не свидетельствовал, что на колесницах передвигались неведомые враги. Хотя они и без того появлялись и уходили мгновенно — словно по колдовскому мановению. Из-за этого некоторые даже были уверены, что таинственные злодеи и не люди вовсе, а нежити, порождения Мары — демона болот и всякой гнили, насылающего на людей страшные видения.
Но мастер не сомневался, что они всё-таки люди, но не из Страны городов.