— Они ушли, — констатировала машина, по обыкновению, без выражения.
— Куда? — спросил Бхулак.
— Очевидно, в лес.
Отступление врагов произошло с такой быстротой и эффектом, что воины стали делать охранные жесты от злых сил — случившееся и правда сильно напоминало колдовство. Может, таковым оно и являлось, но Бхулака интересовало другое — имеет ли смысл преследовать врага. И почти сразу понял, что нет: примерно половина его воинов ранены, многие, в том числе и предводитель отряда, погибли, а остальные измождены донельзя. Никто из них не выражал большого желания пускаться в погоню.
Да и особой необходимости добивать иргов не было — большая часть их тоже валялась на снегу убитыми или ранеными, которых воины-лесовики быстро отослали за ушедшими в страну предков соплеменниками.
Мёртвых врагов раздели догола и спустили в вырубленную тут же прорубь, своих же павших воинов в суровом молчании доставили в посёлок. Когда земля оттает после весны, их похоронят в двух братских могилах — одна только для юнцов из мужского дома. Двадцать семь тел улягутся рядом под большим курганом, окружённым деревянными изображениями богов. С павшими положат их головы и скальпы — те из них, что нашли на трупах врагов или притороченными к спинам их лошадей. А меднику положат орудия его мастерства — глиняную форму для отливки топоров, тигли, наковальню, молот и молотки из камня, чтобы и в ином мире он продолжал заниматься своим ремеслом.
Всю же собранную с врагов добычу, включая одежду, доспехи и оружие, старший жрец посёлка объявил нечистой и приказал сжечь в большом костре. Лошадей тоже хотели принести в жертву богам, но наткнулись на запрет Бхулака — после битвы никто в посёлке не смел ему перечить. Так что, когда он с Арэдви уходил из лесной страны, их сани тащили уже не волы, а два коня, одним из которых был новый Гхвер.
Да, им вновь пришлось уходить: слишком явным было желание иргов пленить Бхулака. Он не сомневался, что они знают, кто он, и ищут его, а значит, могут прийти сюда снова — с гораздо большими силами. Он не желал подвергать страшной опасности своих гостеприимных хозяев.
И вот он вновь сидел на возу, гружёном теперь едой, мехами и медными изделиями лесовиков, задумчиво рассматривая два предмета. Один из них — нож, который метнул в него вождь иргов, очень искусно сработанная вещь, рукоять которой венчала фигурка несущегося за конём лыжника. А второй — браслет из зеленоватого прозрачного камня, снятый с одного из павших врагов. Камень оказался нефритом, попавшим сюда из краёв очень дальних — Бхулак точно знал это. Он оставил себе нож и браслет, несмотря на предупреждения жреца: ему нужны были эти вещи, чтобы вспомнить. Он ведь уже видел такие — в иное время, в иной стране, где бронза и нефрит созидали и рушили царства.
25
Бронза и нефрит
Северо-восточный Китай, город Нюгуа. 2760 год до н. э.
Город-храм, раскинувшийся на холмах на огромном пространстве — молельни, капища, алтари, кладбища… В центре — храм Богини, углублённый под землю, где в таинственных полутёмных помещениях вершатся таинства, говорить о которых запрещено. Для церемоний же, что дозволено совершать явно, есть огромный круглый алтарь рядом с храмом. Он окружён гробницами великих древних правителей, их истлевшие кости под спудом каменных плит завалены драгоценным нефритом — статуэтками богов и духов, ожерельями, браслетами, дисками-би.
Есть здесь и другие алтари, и жертвенная яма, в которой всегда жарко тлеют угли, алчущие живой плоти людей и скота, чтобы превратить её в дым, улетающий в мир иной для услады тамошних жителей — могущественных духов и почтенных предков. И всё эти постройки имеют форму квадрата или круга, или вписанного в квадрат круга, или же круга, вписанного в квадрат. Небо и земля, земля и небо, боги подземные и боги небесные, ночь и день, тьма и свет, Богиня и Бог…
Последнему служат дальше — близ горы, схожей с головой вепря, где на квадратном основании стоит высокая земляная пирамида с каменными круговыми кладкам, разукрашенными яркими жёлто-бело-красными узорами. Это не столько оборонительное сооружение от врагов земных, сколько лестница на небо, к тамошнему Владыке — с этой башни жрецы-звездочёты узнают его волю. И тут же мастера, чей статус не ниже жреческого, во множестве тиглей плавят бронзу и льют из неё священные вещи.