— Госпожа, послушай меня, — с трудом произнёс он.
— Что это?! — в панике запричитала она. — Как мы попали сюда? Это колдовство?!
— Да, — не стал он спорить. — Я спас тебя колдовством.
Как ни странно, это её немного успокоило, и она замолчала, глядя на Бхулака круглыми глазами.
— Сядь и послушай, — призвал он и она подчинилась. — Колдовство отняло у меня много сил. Сейчас я потеряю сознание.
Она снова испуганно вскрикнула.
— Нет, я не умру, — успокоил он. — Но буду болен. Долго — может, несколько дней… Мы здесь слишком близко от Нюгуа, поэтому ты должна идти одна.
Он проигнорировал её отрицающий жест и продолжал:
— В дне пути на запад отсюда есть двуглавый холм. Там меня должны ждать мои люди… Если кто-то из них сумел вырваться из города. Спроси Бори и расскажи, что случилось. Они доставят тебя к брату.
Он помолчал, собираясь с силами, потом продолжил:
— Если Бори там нет… покажи им мой нож и вели моим именем доставить тебя в Гуйфан. Здесь найдёшь еду на дорогу, оружие, одежду — всё, что нужно.
Он обессиленно откинул голову — становилось всё хуже.
— А как же ты?! — беспомощно спросила она.
— Я не пропаду… — из последних сил заверил он. — Приду… позже.
Ай ещё говорила что-то, но он уже не слышал — мрак объял его.
Из небытия его вырвал навязчивый запах горящего можжевельника, а ещё чего-то съедобного. Как всегда в подобных случаях, он начал мучительно и кропотливо собирать обрывки своей распавшейся личности. Прислушивался к пробивающимися до него звукам — потрескиванию хвороста в огне, чириканью птиц, шороху мышей в соломе… Наконец, когда более или менее вспомнил, что предшествовало его забытью, открыл глаза.
Ай сидела спиной к нему и подкидывала ветки в костёр. Ещё в пещере продолжала гореть масляная плошка. В стоящем на углях горшке булькало какое-то варево, распространяющее сытный запах. Слегка приподняв голову, он увидел за выходом из пещеры закатное небо.
— Ай… — тихо сказал он.
Она порывисто обернулась.
— Ты очнулся! — в её голосе звучали радость и облегчение.
— Сколько меня не было?
— Два дня. Заканчивается третий.
— Почему… почему ты не ушла, как я сказал?
Она опустила глаза.
— Я… боялась одна. И… не хотела оставлять тебя тут.
Выговаривать ей было бессмысленно — дело уже сделано. Потому он лишь спросил:
— Всё спокойно?
— Вчера рядом ходили воины из города. Было страшно… Но пещеру они не заметили. Я до вечера тихо сидела, потом собрала хворост и развела костёр. Ты метался, стонал, говорил непонятное… Я думала…
Он всхлипнула.
— Я же сказал тебе, что не умру, — мягко произнёс он. — Так и должно быть — заниматься колдовством тяжело и опасно. И… спасибо тебе, что осталась.
Она успокоилась и разулыбалась.
— Я сварила суп из того, что тут нашла, ты должен поесть, — сказала она, протягивая ему лаковую чашку, пахло от которой очень аппетитно. Он и правда страшно оголодал — как и всегда, когда приходил в себя после подобных упражнений, потому мгновенно выхлебал суп из копчёной свинины, сушёных грибов и просяных зёрен. Протянул пустую чашку девушке, она наполнила её ещё раз, и еда исчезла в нём так же быстро.
Насытившись, Бхулак откинулся на ложе, тело радостно ощущало бурное возвращение прежней силы. Потом осторожно встал. Голова слегка кружилась, в коленях ещё ощущалась тянущая слабостью, но всё это должно было скоро пройти. Он вышел из пещеры, огляделся, а вернувшись, сказал:
— Вечереет. Придётся переночевать ещё тут. Но уйти надо до рассвета.
Ай опустила голову в знак согласия.
Бхулак вновь водрузил своё тело на ложе, девушка последовала его примеру. Он уже начал впадать в забытье — мысли стали невнятными и плавно перетекали в яркие образы сновидений. Но тут понял, что вне его сна происходит нечто. Вынырнув из грёз, он ощутил рядом с собой под одеялом тёплое тело. Ай забралась под его откинутую руку и прижималась к нему, её ладони пробрались под его одежду и гладили грудь.
Его мгновенно охватило страстное желание, он прижал двушку к себе и уже собирался взгромоздиться на неё, но та удержала его лёгким прикосновением, без слов дав понять, что ему следует лежать. Сбросив одеяло, она распахнула его халат и стала целовать обнажённое тело, начав с груди. По мере того, как её губы опускались всё ниже, Бхулак сжал зубы в сладострастном предчувствии. Наконец он ощутил, как они нежно, но крепко и плотно охватили его нефритовой стержень, напряжённый уже до последней степени. Когда же они стали энергично двигаться, мужчина, уже не в силах сдерживаться, издал громкий стон.