Было видно, что путники ещё не отошли от ледяного пути по степи, выглядели осунувшимися и усталыми. Но Прамарай не смотрел на воинов Шамьи — его внимание сразу приковали двое пленников. Мужчина высокий, явно сильный, с крупными чертами лица, густой рыжей бородой и сверкающими глазами. С первого взгляда видно, что это, хоть и связанный, но могучий воин. А как ещё — не мог же кто-то слабосильный убить его Шипху…
Женщина… Очень красивая — даже с дороги и в бесформенной зимней одежде. Похожа на южных родичей ариев. Может быть, Прамарай насладится ею — прежде, чем убить. Потому что он всё равно убьёт обоих.
— Ты кто? — проревел он, указывая на мужчину.
— Тэррет, торговец, — отвечал тот недрогнувшим звучным голосом со странным акцентом.
Не похоже, что боится. Ну ничего, он ещё познает и страх, и ужас, и боль — великую боль!
— Это ты убил моего сына? — с ненавистью спросил райжа.
— Я не знал, что он твой сын, когда мы поссорились, — начал человек, но Прамарай прервал его, выкрикнув:
— Ты или нет?!
— Я, — подтвердил тот столь же спокойно.
— Ты сам умрёшь за это, — сообщил Прамарай, тоже вдруг успокоившись.
Его месть неизбежна, зачем же волноваться.
— По какому же закону ты убьёшь меня? — неожиданно спросил приговорённый.
Прамарай вновь стал раздражаться: он по-прежнему не чувствовал страха в голосе врага и это неправильно!
— По закону предков: жизнь за жизнь, — злобно бросил он.
— Я убил твоего сына не со спины и не из засады, мы сражались один на один и лицом к лицу, — напомнил пленник. — А теперь я безоружен и связан.
Собравшиеся, напряжённо прислушивавшиеся к допросу, приглушённо заворчали — Тэррет был совершенно прав, законы предков запрещали убийство при подобных обстоятельствах.
— Ты умрешь не теперь, — снизошёл до объяснений райжа, — тебя будут держать вместе с рабами и подвергнут пыткам. А весной я отправлю тебя за своим сыном, чтобы ты прислуживал ему в мире Йамы. Твою женщину я заберу в свои покои, но потом отправлю вместе с тобой сопровождать Шипху.
— Неправеден суд твой, райжа Аркаина, — произнёс пленник, и прозвучало это не обличением, а простым утверждением.
Прамарай глухо зарычал от гнева, но ропот воинов сделался громче. Из их среды вперёд выступил Шамья.
— Прошу позволения на слова, райжа, — сказал он почтительно, но твёрдо.
Прамарай не мог просто отмахнуться от него — восьмой колесничий был уважаем всеми воинами вары.
— Говори, — разрешил райжа.
— Тэррет прав, — начал колесничий голосом спокойным и убеждающим — он таким и остался на протяжении всей его речи, хотя лицо Прамарая всё больше искажалась от гнева. — Шипха сам виноват в ссоре, он напал первым, и вызвал на бой тоже он. Поединок прошёл честно, победителя винить не за что.
— Он торговец, низкий вайша, поднявший руку на благородного кшатри! — не выдержав, закричал Прамарай. — За это повинен злой смерти!
— В иных краях вайши бывают воинами, да и у нас тоже, — возразил Шамья, словно бы не заметив вспышку своего вождя. — А Тэррет великий воин, он со своим подручным убил больше десяти иргов.
— Враньё, — бросил райжа, но колесничий покачал головой.
— Лесовики видели это, — заметил он.
— Презренные лесовики врут — где им сражаться с иргами, — отмахнулся вождь.
Однако Шипха продолжал его убеждать:
— Я сам видел у них скальпы иргов. И у Тэррета был нож их предводителя-колдуна. А ещё он рассказывал мне дорогой, что был в своих краях вождём и воином — и я ему верю. Боги разгневаются из-за его неправедного убийства. И из-за убийства женщины, которая вообще не виновата.
Такие слова из уст Шамьи весили очень много — райжа всё-таки не имел в клане абсолютной власти. Но он имел теперь власть иную.
— Слушайте все! — проревел он, заставив замолкнуть рассудительный голос Шамьи. — Я — Прамарай, вождь клана Медведя, райжа вары Аркаина Пламенеющего! Я избранный Индры, гром посылающего! В этой священной варе он послал своего брата Агни, и тот обнял меня и проявился на мне! Я стоял тут и горел, но не сгорал — вы все это видели, а кто не видел, тот слышал. Какие вам ещё нужны знамения, чтобы слушать мои слова: эти чужаки должны быть отданы в жертву?! Но хорошо же, сейчас я покажу вам истинную волю Индры — он уничтожит убийцу моего славного сына на ваших глазах, и пусть кто-то из вас посмеет спорить с гневным богом!
И даже сейчас Шамья открыл было рот, чтобы возразить, но вождь посмотрел на него с такой яростью, что тот проглотил свои слова. Прамарай и впрямь готов был убить на месте и его. И когда-нибудь он это сделает — таким строптивцам не место в его варе. Но это будет потом. А пока…