Но здесь, слава богам, не требуется совокупляться с главной жрицей, как в Аратте.
Арэдви, как женщине, обряд этот проходить не нужно — иначе бы впервые в лоно человечества вошло механическое существо…
Теперь Бхулак не сомневался: под чьей-то ногой хрустнула сухая ветка или шишка! Под человеческой ногой. Не меняя расслабленной позы, он изготовился к рывку и незаметно положил руку на меч. Одновременно напряг все свои чувства, пытаясь понять, откуда исходит опасность — а о том, что это именно опасность, кричало всё его существо.
Довольно скоро он определил место, откуда звук исходил, — густые заросли папоротника неподалёку. Там был человек — или люди. И они внимательно наблюдали за ним.
Приняв решение, Бхулак резко прянул в сторону и перекатился под защиту валуна, ожидая, что по тому месту, где он только что сидел, клацнет наконечник стрелы. Однако этого не произошло. Напротив — в папоротнике раздался удаляющийся шорох, словно кто-то быстро отползал.
Подождав несколько минут и не услышав ничего, Бхулак вскочил и одним прыжком оказался под прикрытием колесницы. Кони покойно щипали траву, что говорило об отсутствии опасности. Тем не менее Бхулак снял с колесницы копьё и щит, прикрылся им и, прячась за стволами сосен, стал приближаться к месту, откуда за ним следили.
Но оно уже пустовало — хотя его, несомненно, только что покинули люди. Двое — определил Бхулак по следам. Они лежали в папоротнике, наблюдая за ним, а когда поняли, что он их заметил, скрылись — хотя вполне могли подстрелить его, или, по крайней мере, попытаться это сделать.
Ломая голову над тем, кем могли быть соглядатаи, Бхулак заметил что-то среди папоротников и, нагнувшись, выковырял из почвы маленький предмет. Бусина — видимо, кто-то из следивших за ним случайно порвал своё украшение, рассыпал бусины, и, не заметив, вдавил одну из них в землю. Сделанная из твёрдого чёрного камня, продолговатая, с очень тонким отверстием для низки — он видел такие у племён, родственных здешним дасам.
Значит, это были дасы… Но почему они не попытались убить его?
Он размышлял над этой загадкой, отвязывая лошадей и забираясь в колесницу, а выехав на опушку леска, огляделся и увидел вдалеке две поспешно удаляющиеся фигурки. Дасы — и вооружённые. То, что они не напали на него, казалось более чем странным: боязливостью дикари не отличались, а коровьих юношей ненавидели лютой ненавистью. Так что он сейчас повстречался с какими-то странными дасами…
Гнаться за ними смысла не имело и Бхулак, съехав с холма, направил лошадей в сторону вары, подстрелив по дороге кулана, чтобы подтвердить свою вылазку на охоту. Подъезжая к Аркаину, в очередной раз восхитился этим величественным сооружением, окружённым рвом и крутым земляным валом, толстыми деревянными стенами с башнями, продуманностью всего плана.
Заехав в главные ворота и передав колесницу с лошадьми в руки конюшенных мальчишек, не посвящённых ещё в воины, он взвалил на плечо тушу кулана и зашагал к своему дому по узкой улочке между внешним и внутренним жилыми кольцами вары. Большинство здешних обитателей сидели в домах, занимаясь вечерними делами. Но тут перед ним возникла гибкая фигурка — Нойт, девушка-дасья, после смерти Прамарая и его сына принадлежащая Шамье.
Одежда её говорила, что с новым господином жилось ей неплохо: красивое шерстяное светло-коричневое платье до колен, посконные шаровары бронзовыми бусами скреплялись с низкими сапожками из мягкой кожи, шею украшала серебряная гривна, а рукава платья на запястьях перехватывали широкие серебряные браслеты. Ни одна рабыня в варе не имела такой одежды и украшений.
— Подожди, вождь Гопта, — произнесла она, выговаривая слова с лёгким непривычным акцентом.
Она была мила и приятна на вид, хотя мало походила на аркаинских женщин: невысокая, хрупкая, со скуластым лицом и слегка раскосыми светло-зелёными глазами.
— Что ты хочешь, Нойт? — спросил он.
До сих пор они не говорили, да и видел он её лишь мельком.
— Я должна тебе сказать…
Она говорила не как рабыня — глаз при разговоре с мужчиной не опускала, а голос был хоть тих, но твёрд.
— …Ты можешь охотиться где хочешь и когда хочешь, — продолжала она. — За пределами вары тебе не угрожает опасность от людей.