— Раба, который подносил питьё, возьмите и держите, — сказал он Шамье.
Тот понимающе кивнул и пошёл отдавать приказ своим людям.
Наступал час, когда молодожёны должны были удалиться в свои покои. Певчие брамы уже завели славословие невесте:
Отправляйся в дом, где ты будешь хозяйкой дома!
Да будешь ты обращаться к собранию домочадцев как повелительница! *
— Принеси нам еды и питья, — сказал Бхулак Арэдви, которая всё ещё держалась рядом с ним. Та молча удалилась.
Когда дверь закрылась за ними, Тапати стала оглядывать свой новый дом. Если учесть, насколько скромную жизнь вели прочие обитатели вары, он казался роскошным: тут имелись даже лавки и стол — помимо обычных полатей, устланных мягкими шкурами и цветными полотняными покрывалами. На стенах красовались войлочные гобелены с яркими аппликациями, изображавшими богов и героев-предков, а также головы медведей, волков и туров — охотничьи трофеи хозяина, его оружие и доспехи. Было даже дивное-диво для этих мест: настоящий ворсовый ковёр, доставленный с далекого юга.
На стенах, полу и ложе в изобилии лежали душистые степные травы — непременная деталь первой брачной ночи. И всё это освещалось несколькими ярко горящими масляными светильниками.
Девушка оглядела всё это с явным любопытством и одобрением — смущенной или напуганной она вовсе не казалась. Но первые её слова, обращённые к мужу, показали, что это не совсем так:
— Господин, нас хотели убить на пиру? — спросила она, и голос её слегка дрогнул.
— Да, — ответил он — она должна была это знать. — Сейчас уже всё хорошо, но будь осторожна, госпожа — у меня есть враги.
— Я знаю, — кивнула она, — батюшка говорил мне.
— А что он ещё тебе сказал? — поинтересовался Бхулак.
— Что ты великий воин и победишь всех своих врагов, — она мотнула головой, вновь вызвав мелодичный звон своих украшений.
— Боги да благословят твой язычок, — усмехнулся Бхулак.
Эта девочка нравилась ему всё больше.
В покои тихо проскользнула Арэдви, принесшая варёное мясо, козий сыр и коровье молоко.
— Сядь и поешь, — велел Бхулак Тапати. — Ты голодна, должно быть. Мне нужно уйти, но я скоро вернусь к тебе.
Покидать невесту в такой момент не слишком-то хорошо, но он ведь, в конце концов, правил этой варой…
Однако Тапати, похоже, вовсе не расстроилась: кивнув, села за стол и без лишних слов накинулась на еду. Да, она явно проголодалась.
— Что ты сказала слуге? — спросил Бхулак Арэдви, когда они шагали к рабскому загону, где воины Шамьи держали даса.
— Что ты велел мне принести напиток, — ответила та.
Бхулак кивнул, но в этот момент им навстречу вышел Шамья, судя по лицу, сильно встревоженный.
— Раб мёртв, — бросил он.
— Вы его убили? — спросил Бхулак, но Шамья сделал отрицающий жест.
— Нет, конечно, — ответил он. — Сам умер. Я не знаю как. Просто… умер.
Такое Бхулак уже видел.
— Тебе надо посмотреть на него, — продолжал колесничий.
Мёртвый дас мало чем отличался от других своих собратьев — если бы не занимавшая половину тела татуировка, изображающая сплетённых змей…
Когда Бхулак вернулся в свои покои, погружённый в мрачные мысли, Тапати, явно уже поевшая и отдохнувшая, ожидала его, сидя на полатях. Она потушила все светильники, кроме одного — у ложа, и сняла с себя большую часть тяжелых украшений. Без них она выглядела немного беззащитной и потерянной, но впечатление это полностью исчезло, когда она подняла на мужа сияющий взгляд. Сразу стало понятно, что она ждала его и радовалась его возвращению.
Бхулак тоже снял с себя свои металлически атрибуты. Потом взял коробочку с душистой мазью на основе драгоценного оливкового масла из дальних стран — брачный ритуал следовало довести до конца. Он подошёл к жене, взял немного мази на палец и осторожно помазал ей веки. Передал коробочку ей, и она сделала то же самое с его глазами.
Мазь эта могла послужить ещё и практической цели — при затруднении с лишением невесты девственности… Но Бхулак подозревал, что в их случае это не понадобится.
Вот пришла она, жаждая мужа.
Жажадя жены, пришел я.
Словно конь, громко ржущий,
Я пришел с любовным томлением…**
Он старался произносить эти освящённые традицией слова как можно более нежно. Одновременно он легко прикоснулся к щеке девушки, потом к шее. Тапати прикрыла глаза и чуть откинулась, лицо её расслабилось и стало безмятежным. А Бхулак развязал шнурок, стягивающий ворот её туники и проник рукой в вырез. Найдя небольшую крепкую грудь с напряжённым соском, он слегка сжал её в ладони. Девушка тихонько вскрикнула и порывисто потянулась к нему, но он ласково придержал её и, вытащив руку, помог ей освободиться от туники. Оставшись перед ним с обнажёнными грудями, она залилась краской смущения. А он осторожно уложил её на ложе и, развязав шнурок шаровар, стянул и их. При этом он всё время поглаживал всё её тело, нашёптывая нежные слова.