Его всегда беспокоили эти словечки — надо думать, из языка растворившихся в небесном мраке тьюи. А сейчас эти колдовские заклятия его просто раздражали.
— Говори понятно, — бросил он.
Она вскинула на него взгляд и спокойно пояснила:
— Я способна исполнять нужную для тебя работу.
— Я спросил не об этом.
— А о чём?
— Ты изменилась, и я хочу знать, почему.
На несколько мгновений она застыла, словно внимательно осматривала себя изнутри, потом отчиталась:
— Мои программы тоже накапливают ошибку. Но иного характера, чем у стационера.
— Ты сходишь с ума, как и Поводырь?!
— Нет, это иное состояние. Я создана им как копия человеческой личности женского пола. Его возможности в этом отношении велики — он воссоздал во мне человеческую самку в мельчайших деталях. Со всеми психологическими механизмами, генерирующими эмоциональные флуктуации. Но если для вас, как биовида, они являются необходимыми элементами стратегии выживания, то для меня это ошибки в программе. Их накопление способно вывести меня из строя, как это случилось по иным причинами с Поводырём. Прости, что не могу объяснить для тебя понятнее.
— Я понял, — медленно проговорил Бхулак. — Тебе не нравится моя женитьба. Ты… ревнуешь к Тапати.
— Да, — ответила она просто. — И это логично: моё генеральное отношение к тебе для человека определяется понятием «любовь». А она включает в себя тягу к единоличному обладанию и дискомфорт от его невозможности.
Бхулак редко не знал, что сказать собеседнику. И это был один из таких случаев. Арэдви тоже молчала — по её понятию, всё разъяснено.
— Я… — ему было трудно говорить это, но всё же он сказал. — Я тоже тебя люблю.
Тень радости, промелькнувшая по её лицу, ему наверняка почудилась — такого же просто не могло быть…
— Но я человек, а не машина, — продолжал он, — я не копаюсь в значении этого слова, а просто знаю, что чувствую.
— А я анализирую то, что вы называете чувствами.
— Тогда объясни мне то, что ты чувствуешь.
— Как автономный модуль, аналог любви привязывал меня к моему стационеру, — заговорила она чётко, словно давно составила по этому вопросу исчерпывающее объяснение. — Но дефект от несовместимости машинной и человеческой личности вызвал ошибку в моей программе. В результате которой доминирующим фактором моего существования стал ты, человек Бхулак. В какой-то степени теперь я твой автономный модуль и функционирую в твоих интересах.
— Так, как ты их понимаешь?.. — уточнил он.
Ему стало тревожно.
— Нет, — отмела она. — как их понимаешь ты. У меня нет собственных желаний. Но есть ощущения.
И вновь ему почудилась в этом тень некого чувства… Наверное, он никогда не поймёт это существо.
— Значит, моя семья в безопасности от тебя? — этот вопрос вдруг стал насущным.
— Конечно, — ответила она сразу. — Твоя жена и дочь, и будущие дети — всё это реализует твои интересны.
— Хорошо, — облегчённо завершил он.
Больше они об этом не говорили.
А третьей женщиной, весьма занимавшей Бхулака в те дни, была Нойт. Он получал от неё бесценные сведения, которые, что более важно, неизменно подтверждались. Но она по-прежнему ни словом не дала ему понять, откуда всё это знает. Впрочем, Бхулак догадывался, что дикие дасы на самом деле не столь уж дики, и тоже желали знать, что происходит в варах… Но если Нойт — шпионка дасов, это могло быть опасным. Поэтому он поговорил на эту тему с Шамьёй — его брак с дасьей уже был освящён согласно обычаю, и та перешла в категорию свободных людей.
Колесничий выслушал, и на его открытом лице отразилось смятение.
— Райжа… — проговорил он. — Я давно знаю, что Нойт ходит в леса. Для людей оттуда она… важна. А для неё это… как долг — такой же, как наш с тобой долг кшатри. Но, поверь мне, Гопта, она никогда не пойдёт против меня. А значит, против тебя и вары.
Воин глядел на Бхулака открыто и прямо.
— Я верю тебе, Шамья, — проговорил тот.
Но прошлой осенью с Нойт что-то изменилось. Он понял это, когда та в очередной раз, как всегда, неожиданно, возникла на его пути.
— Выслушай меня, райжа Гопта, и сам реши, что сделаешь, — сразу начала она.
Бхулак заинтересованно молчал, и она продолжила:
— Наши боги хотят увидеть тебя.
— Пусть смотрят, — ответил он, слегка недоумевая.
— Ты не понимаешь. Они хотят посмотреть в твою душу. А сделать это можно только в месте, где они сильны, и после того, как их призовут. Тогда Маар-ми — Золотая Старуха — и все другие боги, и духи наших предков решат, станут ли они говорить с тобой.