Прошедшей зимой отряды иргов быстро продвинулись по великой равнине на лыжах и санях, нападая на соседние племена. Не было сомнения, что они вот-вот обрушатся на ариев — только непонятно, с какой стороны. Сейчас бы ему пригодилась помощь Поводыря, который всегда ведал, как и где по земле передвигаются большие массы людей…
Бхулак подкинул берёзовое полено в начавший затухать очаг, перед которым сидел в одиночестве, выйдя из покоев ночью, чтобы поговорить с сыном. Вара спала — кроме часовых на стенах и… Тапати. Жена, как всегда, не спросившая его, куда он уходит, ожидала райжу. Иногда Бхулак чувствовал, что не понимает происходящее в её душе, иногда — что видит там всё, словно в ясном кристалле. Скорее всего, он ошибался в обоих случаях. Истинным же оставалось лишь его сожаление, что он не в силах стать ближе для этой женщины, чья жизнь казалась ему столь же трагически-мимолётной, как и у прочих, до неё бывших.
Но сейчас его мысли занимало нечто гораздо более постоянное — Поводырь. Ирги — люди, какими бы грозными они ни были, умрут в свой срок, а через несколько сотен лет о них никто и не вспомнит. А Поводырь останется столь же опасным, как и теперь. Если вообще не решит уничтожить всех людей — Бхулак не сомневался, что его бывшему хозяину это по силам. В любом случае ни он, ни даже Арэдви и предположить не могли, чем сейчас занят и что замышляет повреждённый механизм в небесной бездне.
Но возможно, у них появился шанс одолеть его. Во всяком случае, план — не просто безумно опасный, но и сулящий Бхулаку горе, даже если дело завершится благополучно. Принадлежал план Арэдви, и он сходу отверг его, когда та рассказала подробности. Но сейчас, размышляя в тишине и одиночестве, понимал, что другого выхода нет: следовало или покориться — то есть почти наверняка погибнуть и при этом погубить ещё множество зависящих от него людей, или бороться. Но тогда этот план оставался единственным приемлемым вариантом.
— Райжа, прибыл гонец с севера.
Бхулак так задумался, что пропустил появление подошедшего со спины Шамьи — несмотря на свои массивные стати, молодой колесничий передвигался бесшумно, как кошка.
— Ирги напали на поселение Бахул в предгорьях большого хребта. Ночью, неожиданно. Убили почти всех. Сейчас идут на юг. Их очень много. С воинами конные повозки.
Значит, с севера… Бхулак ожидал удара, скорее, с востока или юга. Но это почти не имело значения.
— Пришло время, Шамья, — произнёс он, поднимаясь.
Колесничий серьёзно кивнул и сжал могучий кулак на заткнутой за пояс шестиконечной каменной булаве. Но тут же лицо его разгладилось и сделалось безмятежным, словно у нерождённого младенца — когда Бхулак пропел ему тайную песню.
— Слушай меня очень внимательно, Шамья из рода Шакья… — начал он.
Пришло время этому его сыну сделать свой главный выбор. И Бхулак знал, что он выберет.
Страна городов, Аркаинская долина. 1993 год до н. э.
Ирги шли в бой, словно волки, которым противостоят не сильные мужи с оружием, но беззащитные овцы. Бхулак уже видел эту их манеру в лесном краю: вереницы воинов, прикрытые щитами передних, выставленные хищные жала копий, лучники, стреляющие из-за спин товарищей, а здесь ещё и пращники на флангах… Людская масса надвигалась медленно, но неуклонно, под синхронные ритмичные выкрики наступающих.
Только здесь их было больше, много больше, чем на скованной льдами Рангхе. В этом мире разве что цари Та-Кемет имели возможность собрать столько мужей для одной войны. Видимо, ирги, а вернее, властвующие у них Змеи, согнали для вторжения всех, кого возможно — где посулами, а где страхом. Во всяком случае на одного ария приходилось шесть — семь противников. И не только иргов — среди них мелькали самые разные люди: от рослых, очень похожих на ариев, горцев с хорошим бронзовым оружием, до низкорослых скуластых лесовиков с далёкого северо-востока — украшенных перьями, с боевой раскраской на лицах, пускающих отравленные стрелы с зазубренными костяными наконечниками.
А вот ряд коровьих юношей, защищавших густо поросший камышом берег узкой речки, казался слишком редким. С вершины одной из окрестных гор, где он стоял во главе двух десятков колесниц, Бхулак с тревогой смотрел на воинов Страны городов. Они были храбры и умелы во владении оружием, но всё же не битва была главным их делом. Ведь они в основном из вайшей — пастухи, медники, плотники и каменотёсы… Они вполне могли отбить нападение банды степных разбойников, но выдержать в открытом бою удар непобедимых иргских дружин вряд ли.