— И что же они делают с ними? — наконец произнёс Змей, и в голосе его явно послышалось зловещее шипение. — Злые духи показали им, как строить повозки, и они загоняют коней, заставляя их возить. И коней они равняют с людьми, и лошади им вместо жён, как и коровы.
На сей раз не возразил никто, но у многих копошились сомнения: ведь и у них, иргов, кони таскали и повозки, и сани, и волокуши, и лыжников… А арийские колесницы просто быстрее. Разве ж это плохо?
Почуяв, что доверие внимающих пошатнулось, Сула-наг прибег к простому и безотказному приёму:
— Они дошли до такого зверства, что поедают человеческое мясо! Не как мы — дабы почтить доблесть врага и перенять его силу, а лишь затем, чтобы насытить свою утробу!
Такие обвинения всегда производят сильное впечатление, и ирги вновь воззрились на Змея с доверием.
— Но вы усомнились в необходимости войны, — голос Сулы приобрёл ещё более зловещее звучание. — Вот почему Змееногая отдала победу им — чтобы вы поняли, что у нас нет иного выхода, кроме как убивать этих выродков! Ради нашего и их блага — их следует отучить от мерзких обычаев и вернуть к служению нашей Матери. А кто тому противится — выбросить из жизни.
На сей раз вожди ощутили прилив энтузиазма, раздались одобрительные восклицания.
— Потому нам должно вновь напасть на Страну городов как можно быстрее. И Мать дарует нам победу, — Сула-наг знал, что люди подобны меди, вещи из которой можно отливать, лишь пока она горяча и жидка.
Теперь некоторые вожди даже одобрительно закричали, но многие всё ещё сомневались.
— Змееногая сказала мне это, явившись в своём истинном облике! — провозгласил Сула, чтобы окончательно подавить сомнения. — И ещё она сказала…
Он обвёл всех тяжёлым взглядом и повторил.
— Она сказала мне это, воины ирг, открыв своё лицо!
Собрание замерло, осознав величественную жуть этого откровения.
— Среди арийцев есть главный её враг, которого она хочет отомстить сама. Она велела мне найти его, пленить и отдать ей. Это было уже давно, и с тех пор я ищу его по всей земле. Пять лет назад мы столкнулись с ним в Лесном краю, но тогда он ушёл. Я встретил его в прошлой битве, и почти взял его, но он снова спасся. Я, великий наг Сула, поклялся Змееногой, что доставлю его к ней. И потому продолжу биться с ариями, пока райжа Аркаина Гопта, истинное имя которого Бхулак, не объявится здесь, среди нас!
— Твоя клятва исполнена, Сула, — раздался громкий голос.
Тёмная фигура раздвинула вождей и вошла в освещённый круг. Пришелец сбросил длинный плащ с капюшоном, и перед иргами предстал рослый рыжебородый муж.
— Я Гопта, райжа Аркаина Пламенеющего, вождь клана Медведя. Я Бхулак, и я пришёл на ваш совет, ирги, — провозгласил он.
…Слушая речь Сулы, он ясно осознал непреклонную волю людозмей уничтожить Страну городов. И ещё, что Поводырь всё это время продолжал искать его, пользуясь иргами — как и говорила Арэдви. Может быть, он совершил огромную ошибку придя сюда, но обратного пути уже нет.
Его появление, разумеется, привело собрание в ступор, но привычные к неожиданным нападениям воины быстро опомнились, вскочили на ноги и ощетинились оружием. Сула-наг выхватил кривой нож, недавно пронзивший его грудь. Но Бхулак, не тронув меч и кинжал на поясе, вытянул вперёд открытые ладони.
— Я один и пришёл с миром, — заверил он. — Я хочу говорить с вами от имени вождей Страны городов.
— Хватайте его скорее! — закричал Сула, и теперь в его голосе уже не осталось тяжёлого спокойствия — лишь бешеная ярость.
— Я посланник и пришёл говорить о мире, — возразил Бхулак. — Или правду говорят враги иргов, что они не чтят никаких обычаев и не блюдут законов?
На вождей это произвело впечатление, они остановились, многие опустили оружие.
Бхулак с самого начала осознавал безумный риск этой затеи — хотя расчёты Арэдви показывали, что успех миссии реален. Как, впрочем, и провал. Конечно, тогда здесь произойдёт страшная резня, но ведь они вдвоём с машиной не смогут перебить целое войско… Однако другого выхода он не видел, как ни прикидывал. Не оставалось сомнений, что, если сейчас случится ещё одна битва с играми — у стен ли Аркаина, или далеко в степи — для арийцев она станет роковой. Значит оставался путь дипломатии — в чём Бхулак искусен. А ещё он своими глазами видел истоки и ариев, и иргов, и змеелюдов, знал, что все они объявились не сами собой, а благодаря долгим и сложным цепочкам событий, да ещё при личном его участии. И что вещи и отношения, которые нынешним людям представляются изначальными, на самом деле когда-то и почему-то появились, и также по прошествии времён исчезнут.