Но Кудур-Лагамар совершил смертельную ошибку, заодно разграбив и пленив народ Лота, раскинувшего свои шатры и пасшего скот в плодородной долине Сиддим. Только вот у этого богатого кочевого вождя оказался заботливый дядюшка — еще более богатый и золотом, и скотом, и людьми. Звали того Аврам. Услышав о приключившейся с любимым племянником беде, он собрал лучших своих воинов и ночью напал на лагерь празднующих победу царей.
У Аврама было всего несколько сот человек, да примерно столько же у его союзников — других кочевых вождей. Но то были суровые мужи, закалённые странствиями в пустынях, не боявшиеся ни диких зверей, ни разбойников (каковыми они и сами были), и прекрасно владеющие оружием. Да и эффект неожиданности был на их стороне. А ещё к ним присоединились бежавшие содомляне, скрывающиеся от врагов среди окрестных скал. В общем, союзники гнали войско захватчиков до самых врат Дана, отобрали всю их добычу и освободили пленных, в том числе и Лота, который с тех пор поселился в городе, в доме, проданном ему благодарными отцами города.
Бхулак знал эту историю в подробностях: ведь это именно он в своё время был отправлен Поводырём в Аккад, чтобы подготовить нападение на Пятиградье…
Он вышел на обширною площадь с большим святилищем, посвящённым Ваал-Фегору. Вокруг храма, как и в прочих городах, гомонил рынок. Гость города с любопытством огляделся. Он вновь ощущал неправильность, какую-то инородность этих людей — и ещё острее, чем прежде на улицах. На первый взгляд здесь царило безудержное веселье, приличное, скорее, на каком-то большом вечернем празднике, а не в середине обычного трудового дня. Отовсюду раздавались громкие крики, женский смех, звуки кимвалов и тимпанов, кинноров и свирелей, а жарящееся на угольях мясо в уксусе с пряными травами источало аппетитные ароматы.
Большая часть людей разодета была в яркие праздничные наряды, порой слишком вычурные, а то и вовсе странные — Бхулак видел такие в далёких краях, Та-Кемет или Киэнги, но не тут. А иные горожане, особенно, женщины, напротив, были одеты слишком скудно — порой лишь в сандалии, ожерелье да набедренною повязку. Бхулак подумал, было, что это рабы, но вели они себя так совсем не как невольники — торговались, громко беседовали, просто праздно шатались, разглядывая всё вокруг, словно делать им было совершенно нечего.
Здешние нравы всё больше изумляли странника. Вот двое накрашенных юношей с завитыми волосами идут рядышком, обнявшись тесно и недвусмысленно. Старик в богато расшитом плаще говорит с другим юношей, да почти ещё мальчиком, глядя на того масляным взглядом и поглаживая по обнажённому плечу. Взявшись за руки, влюблённо смотрят друг на друга две юные девы.
Даже в городах побережья, где нравы более чем свободны, Бхулак не видел, чтобы противоестественные страсти демонстрировалось настолько явно. Впрочем, и двуполых парочек, ведущих себя столь же откровенно, тут тоже хватало.
А ещё бросалось в глаза почти полное отсутствие на улицах детей без сопровождения взрослых — в других городах их обычно полным-полно, как воробьёв, резвящихся в уличной пыли. Но не здесь.
Это так поразило Бхулака, что он ухватил за край пестротканной накидки проходящего мимо важного торговца и спросил:
— Достойный человек, разве в этом городе совсем нет детей?
— Дети здесь в цене, путник, кто же их выпустит без присмотра, — рыжебородый с проседью толстяк подмигнул. — Но это свободный город, где каждый может получить наслаждение — если у вас достаёт серебра, конечно. Ты любишь девочек или мальчиков? И какого возраста? А цвет их голов тебе важен? Есть и худые, и пухлые. И вообще какие желаешь. Может, хочешь слепца или безногую калеку?..
Под тяжёлым взглядом Бхулака скабрезная ухмылка торговца померкла, он опустил голову и быстро зашагал прочь.
Странник огляделся и увидел, что он уже у самого портала храма, за которым виднелся внутренний двор с алтарём в глубине. Перед порталом имелся свободный участок земли для прохода паломников, охраняемый воинами городской стражи с копьями и изогнутыми метательными дубинками. Они откровенно скучали, поглядывая на народ и лениво обмениваясь шуточками.
Бхулак уже собирался спросить одного из них, где дом Лота, но тут мир при храме был нарушен. Расталкивая стражей, на свободный пятачок выскочило существо трудноопределимой половой принадлежности. Бхулак сначала принял его за одного из бродячих жителей пустыни, поскольку его одежду составлял лишь длинный, закреплённый на одном плече, кусок ткани. Но, в отличие от накидок пустынников, эта, хоть и тоже не блистала свежестью, но не имела никаких затейливых орнаментов. Вообще-то, одежда эта была женской, и владелец её безбород, однако волосы на его непокрытой голове были коротко и не слишком аккуратно подстрижены.