— А не проще просто меня убить?
Собственная судьба Бхулака уже не волновала, словно он уже умер, а дерзить бывшему хозяину доставляло некоторое удовольствие. Программа же Поводыря не запрещала ему в данной ситуации сообщать подопытному сведения в полном объёме — это даже могло поспособствовать в получении от того дополнительной информации. Потому машина и ответила:
— Контрпродуктивно. Я также не располагает данными о том, каким образом экс-эмиссар в его теперешнем состоянии отреагирует на стандартные методы прекращения существования. Это требует дополнительного исследования, которое может показать, помимо прочего, механизмы подключения к биополю данной планеты также и систем Я.
Сообразив, что Поводырь принял новое имя, Бхулак содрогнулся, представив, что механический упырь из космоса высасывает энергию из всех живых существ его мира.
— Так давай!.. — выкрикнул он, добавив несколько очень грязных слов, но не закончив фразу, утонул в радужной вспышке…
Страна городов, вара Аркаин. 1993 год до н. э.
— …Что такое «подключение к биополю планеты»?
— Любое тело во вселенной обладает собственной энергией, и чем больше оно и сложнее, тем мощнее энергия.
— Да, знаю: все вещи имеют своего духа…
— Так. И представь, насколько сильный он у планеты — всего твоего мира… Но самыми сильными духами обладают живые существа, а разумные — особенно.
— Это я тоже знаю.
— Даже учёные Нации и других самых развитых цивилизаций галактики не до конца понимают природу жизни и её причину. Но когда на какой-то планете она возникает, её энергия начинает очень быстро возрастать. И продолжает по мере усложнения биоформ — вплоть до появления и развития разума, который сам по себе мощный источник энергии. И в конце концов излучаемая живой материей энергия создаёт вокруг планеты психосферу, в которую включены умы всех мыслящих существ. Они забирают оттуда то, что им нужно, перерабатывают и снова запускают в туда продукты своего мышления. Помимо прочего, сфера эта ещё и защищает планету и цивилизацию от внешних угроз.
— То есть, мир… планета, где есть разумные, неуязвима?
— В конечном итоге да. Но такого состояния достигли очень немногие цивилизации в галактике, в их числе Нация. После чего и началась её война с другими подобными. Хотя, как показала практика, её неуязвимость всё равно оказалась конечной.
— Понятно. Значит, мы, люди, тоже когда-нибудь?..
— Если вам дадут. Задача интендантских экспедиций и координирующих искинов — направить развитие цивилизации так, чтобы её психосфера, когда она сформируется, не представляла для Нации угрозы и препятствия для манипуляций.
— И я помогал им это делать с людьми…
— Да. Сейчас ваша сфера только зарождается и слаба. Но ты каким-то образом сумел к ней подключиться. Раньше такого не случалось, во всяком случае в базе Поводыря аналоги отсутствуют. Вероятно, это уникальная способность вашего вида. Потому у тебя и стали возникать сомнения в твоей миссии эмиссара, и потому ты достаточно успешно сопротивлялся контролю Поводыря — видимо бессознательно пользовался психоэнергией своих потомков, которые сами, как всякое живое существо, получают силу из биосферы, а потом аккумулируют её в тебе. И вероятно, потому ты привлёк меня на свою сторону, хотя такого не должно было случиться…
— Хорошо. Но как мне использовать это против Поводыря?..
Земная орбита, автоматическая станция Нации «Поводырь». 1993 год до н. э.
…На сей раз перенос оказался совсем коротким и быстрым, очевидно, поэтому по возвращении в мир Бхулак чувствовал себя сносно и сразу осознал своё положение. Совершенно голый, он стоял — вернее, практически висел в воздухе, неизвестно чем поддерживаемый, в странной наклонной позе, опираясь о пол лишь пятками. А пребывал он посередине очередного огромного зала, только сияющего куда сильнее и ярче прочих. Наверное, это и есть то самое «операционное помещение», о котором говорила Арэдви.
Сказать, что зал потряс Бхулака — не сказать ничего. Он видывал дворцы царей Та-Кемет и Двуречья, но по сравнению с этим они казались жалкими хижинами. Тонны золота и серебра ушли на отделку стен, пола, потолка, неведомых механизмов, да к ним ещё целый сонм цветных камней — сердоликов, агатов, рубинов, лазуритов и других, неведомых… Но вот в целостности это искрящееся и переливающееся великолепие впечатление производило удручающее. Даже не мертвенное, как куда менее богатые гробницы царей Та-Кемет — над теми, по крайней мере, работали искусные мастера. А вот заполонившие этот зал драгоценные панели, светильники, подвески и всё прочее, казались сработанными почти совершенно, но… безлико и безвкусно. Вкупе же их обилие и дикие сочетания казались даже чем-то неприятно-гнетущим, почти уродливым.