Однако эти отряды, совершив немало славных и ужасных деяний и внушив страх всем народам, пару столетий спустя бесследно растворились на просторах континента. Исчезло куда-то с людских глаз и общество Змей — но Бхулак знал, что оно по-прежнему в тайне существует.
А в Стране городов, избегшей опасности от иргов, явились иные беды и заботы. Травы становилось всё меньше, скот голодал и падал. Одна за одной пустели вары — их оставляли, чтобы жить розно, маленькими кланами в отдельных поселениях: пасти мелкие стада было легче, чем крупные. Но это же влекло за собой постоянные столкновения кланов за воду и пастбища. Пока Бхулак оставался у власти, он сдерживал эти свары, но когда годы его правления и жизни уже стали превышать человеческие, ему пришлось в который раз подделать свою «смерть» и, оставив страну на сына, уйти.
У него оставалось ещё много дел, которые он наметил с новым Поводырём. Бхулак скитался по всему миру, где жили арии, готовя их великое переселение в южные страны — то, чего не хотел старый Поводырь, считая это вредным для Нации. Бхулак стал первым вождём, уведшим часть из них из Маргуша, где те уже укоренились, в древний Элам, и основавший там первое арийское царство. Так начался Иран.
Пропустив несколько поколений, он вернулся в Страну городов и обнаружил, что она всё больше впадает в бедность, запустение и междоусобицы. Жить здесь больше не стоило. Он вновь возглавил Аркаин, и вскоре увёл людей на юг.
Сейчас перед ним, как въяве, стояла картина пожара великой вары, которую он наблюдал со священного холма, где на него некогда сошла благодать Шурьи. Арии подожгли свой бывший дом, чтобы он не достался после их ухода врагам. Они поселились в степях севернее Маргуша и, казалось, неплохо там устроились, но Бхулак знал, что надолго им тут остаться не суждено. И ещё два поколения спустя он стоял во главе тысячи колесниц и многих тысяч воинов, которые отправлялись в дальний поход на Мелухху.
Племя это уже было обособлено от прочих ариев, они называли себя бхара, и среди них встречались потомки не только аркаинских воинов и пастухов, но и дасов из уже почти забытой из Страны городов, и даже иргов. Однако до Мелуххи добрались лишь их дети и внуки, обнаружив там разрушенные огромные города, пересохшие реки, изнывающие от засухи поля и разбредшееся население. Так что завоёвывать было особенно некого. Арии стали вождями и господами разрозненных людей, которых они тоже стали именовать дасами.
Но страшный орден Невидимых, тайно живший среди этих людей, ещё долго противодействовал пришельцам, и Бхулак с Поводырём положили много сил и умения, чтобы уничтожить его и вырвать самые его корни.
А путь Пастуха всё продолжался. Стратегии Поводыря теперь вели его на запад, ближе к родине, которую он не видел уже много столетий. Он уходил с колесничными отрядами всё дальше — в Элам, Двуречье, Ханаан… В разных обличиях — царя, жреца, наёмного воина, торговца, лекаря, писца, шпиона — он появлялся в древних славных городах, незаметно делая свои дела, волны от которых расходились по всему человечеству, влияя на его жизнь, нынешнюю и грядущую.
Вместе с касситами он завоёвывал Вавилон, вместе с гиксосами — Та-Кемет, и колесницами их управляли его дети — потомки хапиру Зуру-Шалика. Он видел, как зародилось и крепло племя от семени Авраама, дяди Лота из Содома. В племя это влилась кровь его сына от Анат, блудницы из Библа. Текла она и в вожде, который вывел этот народ из земли египетской на поиски родины, обещанной ему его Богом.
Наконец добрался Бхулак и до своей родины, где на какое-то время стал главным конюшим хеттского царя Суппилулиумы — о лошадях он теперь знал всё, что только возможно знать человеку. В те годы он посетил двойной холм, под которым скрывались остатки Аратты, и долго стоял там, закрыв свой разум для зова детей и размышляя о чём-то. Потом прошептал:
— Прости меня, мать Ерати, — и ушёл, не оглядываясь.
Вскоре после этого он покинул хеттскую державу и отравился на поиски собственного дома. Который нашёл наконец на этом острове.
Он вынырнул из океана воспоминаний отдохнувшим и посвежевшим, словно проспал много часов. Теперь следовало продолжить свой труд…
— Подожди, — раздался в нём голос Поводыря.
Только на сей раз он говорил на языке народа ар и голосом Арэдви.
— Зачем ты так делаешь? — спросил Бхулак.
— Ты должен вспоминать об этом, — сказала она. — Хотя бы раз в сто лет. Я была человеком, я знаю, что вам это нужно.