Но ему очень не хотелось делать это: за краткое время, проведённое с этими людьми, он успел проникнуться к ним тёплыми чувствами. Не говоря уж о том, что в Содоме семья Лота оказалась благодаря именно ему. А спасти двух своих дочерей Бхулак почитал долгом.
— Идите все во двор! — приказал он.
Ему вовсе не хотелось нести людей с крыши через узкие лестницы — со двора это будет куда быстрее и удобнее.
Голос Бхулака был столь убедителен, что все беспрекословно повиновались. Он же слегка приотстал от спешащих спутников и перешёл в потаённую комнату своего разума. В этот раз она предстала перед ним полутёмной и забитой всяким хламом. Однако у него не было времени удивляться причудам своего сознания — ему срочно нужен был Поводырь.
Тот не замедлил появиться, хотя в данном случае это не совсем верное слово: Поводыря вообще не было видно. Бхулак созерцал некое неясное облако, сливающееся с тенями в комнате. Очевидно, всё это символизировало общую невнятность и тревожность ситуации, но размышлять об этом было некогда.
— Останови время! — попросил Бхулак.
— Ты хочешь спасти этих людей? — вопрос был задан не голосом, просто Бхулак понял Поводыря без слов, и всё. Впрочем, любая беседа словами в глубинах сознания была иллюзорна.
— Да. И спасу.
— Зачем?
— Я хочу этого.
— Но я не хочу. А ты исполняешь то, что хочу я, а не ты.
— Из-за того, что ты ошибся, они должны сейчас умереть?
— Я никогда не ошибаюсь.
— И хочешь сказать, что предвидел огненные небеса?
— Да. Но не так. Вселенная очень большая. Она настолько огромна, что ты не можешь себе представить. И даже мой гигантский по сравнению с твоим разум не в состоянии просчитать все подробности грядущих событий. Иногда — очень редко — случается немного иначе, чем я вычислил.
— Мне всё равно, я должен спасти Лота и его семью. И врача, — упрямо стоял на своём Бхулак.
— Зачем? — повторил вопрос Поводырь.
— Если они сейчас умрут, мне будет плохо.
— Плохо тебе будет, когда ты сам станешь умирать. А это может случиться, даже если я ускорю тебя. Мои расчёты показывают, что в этом случае ты погибнешь с вероятностью в восемьдесят семь процентов.
— Ты только что признался, что твои расчёты не всегда верны. И я лишь исполняю то, что ты мне велел — оберегаю этих людей.
— Мне это больше не нужно.
— Но я ведь тебе нужен?
— Да.
— Тогда тебе всё равно придётся остановить время, потому что иначе я сам умру.
— Но, если ты будешь спасать людей, у тебя может не хватит времени даже в состоянии ускорения. Вдобавок ты потеряешь при этом слишком много энергии, а ускорение и так для тебя очень вредно.
— Ты не сможешь помешать мне, — упрямо мотнул головой Бхулак. — Останавливай!
Видимо, Поводырь исчерпал свои аргументы, потому что время остановилось. Но Бхулаку было недосуг восторгаться лёгкостью, которая всегда охватывала его в этот момент — у него было слишком много работы.
Выйдя во двор, в застывший мир, он прежде всего взглянул на небеса. Яркие точки превратились в длинные огненные струйки, спускающиеся на землю. Запах серы, уже ощущавшийся в начале катастрофы, стал невыносим, он пронизывал всё вокруг. Невыносим был и усилившийся до предела человеческих возможностей жар.
Лот и домочадцы причудливыми статуями грудились посередине двора, позы их были различны, но все смотрели, конечно, наверх.
Бхулак незамедлительно принялся за работу. Прежде всего он подошёл к тяжёлой двери в стене, парой толчков превратив её в груду щепок и искорёженных кусков меди. Обломки эти зависли в воздухе, но в обычном течении времени они со страшной скоростью летели в собравшихся перед домом мужчин. Наверняка они многих убьют и покалечат, но Бхулаку не было до того дела — эти люди и так уже были покойниками, только ещё не знали этого. Их задранные наверх лица в большинстве выражали растерянность, а то и восторг от открывшейся их взорам величественной картины, и лишь у немногих начинало проступать ужасное понимание.
Путь освободился, но теперь следовало действовать с предельной осторожностью. В состоянии изменившегося времени даже легкое прикосновение Бхулака к чужому телу означало для последнего удар, куда сильнее встречи с выпущенным из пращи камнем. Надо было очень постараться, чтобы не переломать спасаемым все кости.