7
Юго-восточное побережье Анатолии, Питура. 2005 год до н. э.
Господин мой, бог небесный Солнца,
Человечества пастух! Из моря
Ты приходишь в вышину, небесный
Солнца бог. Вступаешь ты на небо! *
Утренняя молитва медника Аказази вызывала в Бхулаке спокойную благость. Он всё ещё был слаб после последней остановки времени, но хозяин, несмотря на устрашающую внешность, оказался добр и заботлив, и странник быстро приходил в норму.
Небольшие квадратные дома из сырцового кирпича и тростинка, густо лепившиеся друг к другу за толстой известняковой городской стеной, напоминали Бхулаку не очень далёкую отсюда родину. Вид и говор местных жителей тоже: его родичи за прошедшие тысячелетия хоть и разбрелось по всему лику Земли, но многих схожих черт не утратили.
Бог небесный Солнца, господин мой…
Ты над человеком, над собакой,
Над свиньей, да и над зверем диким
Ежедневно суд вершишь, бог Солнца! *
Аказази завершил гимн божеству и повернулся к гостю, сидевшему у дома в тени пальмы.
— Послали ли вам боги благие сновидения, господин? — спросил мастер.
Его кривая улыбка на сером, покрытом нездоровыми шелушащимися пятнами лице, выглядела жутко, походкой он напоминал краба, ибо был хром и кособок, а вдобавок абсолютно лыс. От Поводыря Бхулак знал, что всё это — расплата литейщиков за многолетнюю работу с ядовитым мышьяком, который в совокуплении с медью порождал прекрасную бронзу.
Но, судя по всему, недуги нисколько не испортили характера Аказази. То, что здешние люди именно его просили принять в своём доме выброшенного волнами чужеземца, было вполне понятно — мастер умелый, богатый и близкий богам, так что решит всё, как надо. Кроме того, он сам был здесь пришельцем из народа хеттов, родственного луккам, но уже особого.
Тысячу лет назад, когда народ этот ещё не разделился и жил далеко на северо-западе, за морем, Бхулак по приказу Поводыря встал во главе его и привёл на этот огромный полуостров. Привёл туда, откуда — следуя тёмным планам своих небесных наставников — ещё за две тысячи лет до того увёл их предков.
Почему-то тьюи почитали такие хождения народов туда-сюда очень важными, а Бхулак не спорил. Но за прошедшее время он стал понимать гораздо больше — даже если Поводырь не снисходил до пояснения смысла своих приказов.
За тысячелетие полуостров заполонили племена с северных нагорий, говорившие на иных языках. У оставшихся же на месте соплеменников Бхулака не хватило сил дать отпор варварам, они платили им дань — в основном, медным и бронзовым оружием, в выделке которого были большими мастерами. Но часто им приходилось и идти к горцам в рабство.
Однако пришельцы с запада изменили ситуацию: они частично отогнали варваров обратно в горы, а частично поглотили их, отчего рождались новые народы. Один из них и стал называться несили или хетты — по имени царства на востоке и в центре полуострова, которое в последнее время быстро расширялось.
— Боги были благосклонны ко мне, Аказази, — вежливо отвечал Бхулак хозяину. — Да преклонятся они и к твоим молитвам.
Хетт взглянул ему в лицо пронзительно, словно на мгновение и его коснулись воспоминания о глубокой древности, но тут же опустил глаза. Бхулаку казалось, что мастер относится к нему с долей боязливого почтения, и недоумевал, отчего — ведь странник с юга не был диковинкой в этих местах. Может, тьюи и правда пробуждали в Аказази память предков?..
При этом, как ни удивительно, в мастере не было ни капли крови Бхулака — в отличие от прочих обитателей Питуры, которые почти сплошь оказались его детьми.
Аказази пригласил гостя в дом завтракать. В квадратной комнате с белыми стенами и огромными распахнутыми окнами, выходящими во внутренний двор, они сидели за низким столом, накладывая на лепёшки из муки грубого помола куски холодной козлятины и жареный лук, заедали всё это свежими огурцами и запивали густым тёплым пивом с мёдом, которое цедили с помощью тростинок прямо из расписных глиняных кувшинов.