Хозяин Зверя
Северо-Западное Причерноморье. 3292 год до н. э.
Осведомители Бхулака, которых у него было немало во всех кланах, сообщили ему, что Кау всю ночь просидел в палатке духов, вдыхая дым от сжигаемых на раскалённых камнях верхушек неких кустов, в тайном месте собранных верным Квеном, и прикладываясь к сосуду с травяным отваром, тоже изготовленным колдуном. Вышел на рассвете и удалился в большой шатёр, в котором ночевал вместе с отцом и их женщинами, и до сих пор не показывался — видимо, отсыпался после общения с явившимся ему в волшебных грёзах богом Грозы.
Пеку тоже пока не появлялся, и Бхулак воспользовался их отсутствием, чтобы попробовать убедить вождей направить кланы северным маршрутом. Однако все самые изощрённые его доводы разбивались о недоверие и откровенное нежелание следовать на север.
— Надо оставаться в родных местах, — горячо возражал на его речи Реуп, вождь клана Ворона. — Болезнь пройдёт, и наступят тучные годы, боги перестанут гневаться и жизнь снова станет привольной. Но если мы уйдём на север, то умрём от голода и холода — если нас не перебьют тамошние чудовища и людоеды.
— И, если мы уйдём, откуда будем брать там пшеницу, горох и ячмень, которые сеют для нас в покорённых селениях эратцев? И кто, как не они, будет делать для нас хорошую одежду и посуду?.. — вопрошал Бхег, возглавлявший клан Сайгака.
— И как можно оставлять без присмотра курганы, под которыми покоятся наши отцы и деды, и их отцы?! — взывал Куон, вождь собак.
Эти опасения были всеобщими, и поделать с ними Бхулак пока не мог ничего. Но тут из-за скалы, за которой был лагерь клана Волка, раздались истошные женские крики и вскоре оттуда появился Кау. На нём была накидка из волчьей шкуры с оскаленной пастью — знак достоинства вождя, который до того носил его отец, в одной руке Кау сжимал копье, а в другой нёс какой-то круглый предмет. Собравшиеся сперва не разобрали, что это такое, но Бхулак, обладавший куда более острым зрением, чем у большинства людей, разглядел, и понял, что бой начался.
Растолкав людей, Кау одним прыжком оказался в центре круга, у идола бога Грозы. Тут вожди, наконец, увидели то, что он держал в руке, и выдохнули от ужаса — это была голова Пеку, которую Кау держал за седые волосы! Лицо старого вождя было бледно, лишь слегка припачкано кровью, и величаво-спокойно, словно он спал.
— Слушайте, люди, Ореи! — проревел Кау. — Теперь я вождь клана Волка!
— Отцеубийца! Святотатец! Бог Грозы истребит тебя! — раздались со всех сторон выкрики, но Кау лишь презрительно усмехнулся.
— Истребит, говорите? — с этими словам он швырнул отцовскую голову прямо к подножию каменного идола. Толпа охнула.
— Видите?! — закричал Кау. — Это мой хвар! Бог принимает мою жертву и благословляет моё вождество!
Его размалёванное боевыми цветами лицо было ужасно — одновременно исполнено гнева и отрешённо, оно казалось копией лица каменного бога Грозы — с остановившимся пустым взглядом, острой бородой и вислыми усами. Кау вертел головой, высматривая угрозу, и четыре тугих косы на бритой, удлинённой в младенчестве голове, били по его плечам, извиваясь упруго, подобно чёрным змеям.
Уже взявшиеся за кинжалы и палицы вожди опустили оружие и задумались. А Кау, воспользовавшись их замешательствам, продолжал страстную речь. Он походил на бегуна на крутом склоне, который несётся и не может остановиться, потому что иначе тут же упадёт и свернёт шею.
— Слушайте меня, воины-ореи! — от напряжения его кадык резко дёргался вверх-вниз, а глаза почти закатились — он словно бы до сих пор пребывал в священном трансе палатки духов. — Мой отец Пеку был стар и слаб, и бог Грозы избрал меня. Он наделил меня великим хваром, чтобы вести вас к подвигам и добыче! И я поведу нас на восток, туда, где восходит солнце, где живут племена, богатые медью! Мы отнимем у них их рудники и заставим их делать оружие для нас — не за большие стада скота, как сейчас, а потому что они станут нашими рабами! А потом с этим оружием мы пойдём дальше, к самому обиталищу богов, и покорим сказочные народы, которые живут там в богатстве и праздности!
Чувствовалось, что вождей и простых воинов, которые присутствовали здесь, слова молодого вождя захватили. Да и Бхулак понимал, что Кау предлагает самый естественный для их народа путь, и сам бы поддержал его — будь он свободен в своих действиях.