Вообще-то, Бхулак всегда с ним ладил — часто подходил к нему, говорил что-то, угощал лакомствами. В загоне конь спокойно подпускал его к себе и позволял класть на него руки, а потом и похлопывать, и почёсывать шею. Бхулак стал даже особо именовать его: Гхвер, слово, обозначающее сильного зверя. И иной раз человеку казалось, что жеребец принял это имя и отзывается на него.
Но сейчас ни о каком взаимопонимании между ними речи не шло — человек боролся со злобным свирепым животным, пытаясь его покорить, а оно яростно сопротивлялось. Это было куда труднее, чем балансировать на раскачиваемой бурей лодке или пытаться удержаться на сотрясаемой богами земле.
Бхулак старался не думать, во что превратится его седалищная часть после этой скачки — если, конечно, он останется жив. Когда тьюи улучшали его тело, они сделали его не только гораздо сильнее большинства людей, но и вложили в него совершенное чувство равновесия. Однако сейчас его явно недоставало.
После нескольких особо яростных взбрыков Бхулак вынужден был практически лечь на спину лошади. Он сам удивлялся, почему ещё не валяется на земле с переломанными костями, понятия не имел, где они находятся и как вернутся в лагерь. Но почему-то при этом у него даже не мелькнула мысль попросить о помощи Поводыря.
Вскоре Бхулак понял, что занятое им почти горизонтальное положение чревато скорым падением, и что, наверное, лучше всё-таки попытаться распрямиться. И он сделал это — приподнялся, расправил плечи и напружинил поясницу. Всё это помогло держать баланс, поспевая за движениями лошади и приноравливаясь к ним.
Через какое-то время он уже начал предугадывать, как в следующий раз взбрыкнёт конь, и соответствующим образом менять позу. А жеребец, похоже, уже начал уставать — его рывки становились не столь резкими, да и скакал он медленнее.
— Всё будет хорошо, Гхвер, потерпи ещё немного, — уговаривал Бхулак. — Ты только не бойся!
Конь всё ещё брыкался, но уже не так неистово, словно уже не верил в то, что сможет освободиться. Бхулаку стало казаться, что Гхвер начал понимать, что от него хочет человек, и уже смирился с неизбежным. Наконец, он поскакал ровно и вольно, не пытаясь сбросить всадника.
Это было чудом! Бхулак не раз мгновенно переносился силой Поводыря куда быстрее и на куда большие расстояния, но ощущал себя при этом совсем не так, как теперь. Скорее, тогда это было тяжело и страшно — словно делаешь нечто запретное, для чего человек не предназначен. А сейчас он испытывал прилив беспечного восторга и уверенности в победе. Ему захотелось закричать от радости. И он закричал:
— Хей! Хей! Хей! Беги, Гхвер, беги!
Жеребец и впрямь рванул ещё быстрее, и они неслись по ночной степи под громыхание надвигающейся грозы.
Теперь перед Бхулаком встал вопрос, как вернуться к Вратам Солнца. Он лишь приблизительно мог представить, в какой стороне они находятся, да и как направить Гхвера в нужную сторону, не имел ни малейшего понятия. Но конь за него разрешил это затруднение — вскоре Бхулак увидел вдали мерцающие огни костров и понял, что жеребец стремился домой не меньше, чем он сам, и нашёл в ночи путь к своему загону с прекрасными кобылицами и маленькими жеребятами.
Но для того, чтобы попасть туда, конь должен был пересечь площадку, где его чуть не убили. И он ворвался туда под блеск молнии, сменившийся оглушительным громом, разбросав так до сих пор и стоявших там людей, судачивших о невероятном происшествии.
А следующая молния ударила прямо в каменного идола! Люди взвыли от ужаса, конь с жутким ржанием встал на дыбы, и всадник соскользнул с него на землю. Гхвер же пустился к загону, где, как надеялся Бхулак, его примут воины-быки.
А их вождь, не обращая внимания на хлещущие струи дождя и стараясь не думать о страшно болевшем теле, стоял перед потрясёнными соплеменниками рядом с идолом, на котором молния оставила глубокую разветвлённую трещину.
— Что скажет круг вождей ореев? — вопросил он, стараясь перекричать ливень. — Вы познали волю бога Грозы?
— Да, — за всех ответил Бхег. — Бог явил нам свою волю. Твой хвар велик!
— Великий хвар! Слава избраннику бога Грозы Пеху! — изо всей силы закричал жрец Квен.
— Слава верховному вождю Пеху и хвару его! — отозвались ореи.
Бхулак чувствовал себя абсолютно обессиленным и с тревогой думал, сумеет ли он на своих ногах уйти с этого места.