Вымывшийся в ближнем озерце и надевший чистую рубаху из запасов Аиряши Бхулак чувствовал себя освежённым. После ужина, состоявшего из жареной на углях конины, он растянулся на брошенной прямо на землю кошме. Сидящий поодаль младший жрец тихонько наигрывал на свирели грустную мелодию. А на ясном ночном небе сияла мириада звёзд.
Бхулаку предстояла сейчас одна вещь, делать которую ему не очень хотелось, но избежать её было невозможно. Убедившись, что все остальные арийцы пребывают на значительном от них удалении, он приподнялся и пропел свою тайную песню.
Свирель смолкла, словно музыканта неожиданно поразила молния. В определённом смысле так оно и было — молодой человек опустил музыкальный инструмент на колени и сидел неподвижно, прямо глядя перед собой.
— Слушай меня очень внимательно, Аиряша из рода Спитама… — начал Бхулак.
Он чувствовал, что события начали развиваться стремительно, и перед тем, как посольство достигнет главного города Маргуша, ему необходим был среди него всецело преданный союзник. Дело в том, что после сегодняшнего дневного происшествия Бхулак окончательно решил: он не станет подчиняться приказу Поводыря об убийстве Заратахши и его людей…
— …Да будет свободным выбор твой, — завершил Бхулак мантру инициации.
Аиряша продолжал молчать, и не пошевелился, хотя Бхулак знал, что он усвоил всё то, что ему было сказано и сейчас созерцает открывшиеся перед ним возможности. Но то, что сказал ему его сын, когда принял решение, было неожиданным:
— Нет, — твёрдо ответил жрец. — Нет, господин Пастух… отец. Я понимаю, от чего отказываюсь, и это наполняет моё сердце печалью. Я знаю, что по твоей воле в этом мире вершатся великие дела, и ради них я бы с радостью растворил свою волю в твоей. Но я понимаю и то, что ты тоже не волен в своих действиях. Я не знаю, кто стоит над тобой, знаю только, что это не Тот, Кому я поклялся служить всю жизнь и даже после смерти с тех пор, как узнал от учителя о Его существовании. Только Ахура Мазда, Бог Мудрый — мой Господин. И я желаю служить лишь Ему, и передать эту службу моим потомкам. Но ты, мой почтенный предок Пастух, всегда найдёшь во мне друга и соратника во всех своих добрых начинаниях. А во злых не найдешь.
Такое случалось и раньше, правда, очень редко. Но подобное объяснение отказа Бхулак получил впервые — обычно это просто был сокровенный людской ужас перед неведомым, перед вдруг разверзшейся космической бездной, в которую человеку предлагали вступить.
Отказ же Аиряши говорил о его огромной внутренней силе, и Бхулак принял его уважительно. Вообще-то, он даже испытал облегчение– ему почему-то очень не хотелось подчинять этого юношу.
— Ты сейчас всё забудешь, — произнёс он. — Как же ты исполнишь своё обещание?
— Душу мою влечёт на твой путь, как только я встретил тебя, — ответил юноша. — И я чувствую, что Бог мой благословит наше соработничество.
— Да будет так, — произнёс Бхулак и издал другой короткой звук, который должен был прервать их общение и заставить Аиряшу забыть произошедшее. Так и случилось — молодой жрец пошевелился и удивлённо огляделся вокруг.
— Как странно, — произнёс он, — на минуту я улетел куда-то мыслями, и меня словно бы не стало в этом мире.
— Просто ты устал, — ответил Бхулак. — Давай-ка спать, Аиряша, день был трудный.
— Ты прав, — ответил помощник жреца, отложил свирель и улёгся на кошму, накрывшись бараньей шкурой. Вскоре с его стороны раздалось уютное сонное посапыванье. Но Бхулак его не слышал — в тайной комнате своего разума он уже предстал перед своим хозяином.
Поводырь вновь принял обличие Ерати, и это беспокоило Бхулака — словно в детстве он стоит перед матерью, строгой и проницательной, насквозь видящей все его маленькие мальчишеские тайны.
Но, как и в детстве, он не сомневался в том, что способен её обмануть.
— Тебя чуть не убили, — констатировал Поводырь, добавив в голос грозных интонаций, которых Бхулак так боялся в раннем детстве. — Почем ты не попросил меня об ускорении?
— Враги были слишком близко, они бы успели убить меня, если бы я потерял время на разговор с тобой, — уверенно отвечал Бхулак.
Это было не совсем так. Действительно, связаться в Поводырём значило на какой-то момент потерять сознание, однако ход времени в тайной комнате разума многократно превышал скорость внешнего мира. Вообще-то, можно сказать, времени там вообще не существовало, все разговоры с Поводырём совершались мгновенно. Ну, почти… Но Бхулак со своим человеческим восприятием вполне мог опасаться не успеть — здесь Поводырь не должен заподозрить неладное.