Шаррукину, располагавшему внушительным флотом, ничего не стоило завоевать острова. Если бы не одно обстоятельство — Мелухха. Там всегда считали Дильмун своей вотчиной — и на то были основания: и внешне, и по языку, и по обычаям здешний народ походил на млеххов. Даже царская семья по крови давно уже была млеххами — по причине традиции брать в жёны знатных девушек из этой страны. И уже не меньше ста лет на самом большом острове Дильмуна существовала огромная фактория Мелуххи. Разумеется, действовали тут и люди жуткого ордена Невидимых, но их никто и не видел, хотя они влияли здесь на многие важные дела.
С другой стороны, и люди из Двуречья чувствовали себя тут, как дома — и не только из-за того, что Дильмун считался древней родиной шумеров. Просто без своих здешних факторий города на материке очень быстро обеднели бы, потеряли значительную часть могущества и блеска. Потому общины купцов из этих городов тут тоже были многолюдны, а когда города эти перешли под власть державы Аккада, они объединились в одну большую колонию.
Бхулака вновь пронизала боль в спине, вызванная, возможно, свежим ветерком и сыростью с моря, пробиравшими тело в предутренние часы. Настало самое прохладное время суток перед влажной духотой, обычно окутывавшей остров почти круглые сутки. Эмиссар плотнее закутался в шерстяной плащ и вновь погрузился в свои мысли — больше делать ему пока было нечего.
Сами жители Дильмуна смотрели на борьбу вокруг своих островов с философским спокойствием — они прекрасно знали, что земля эта принадлежит лишь им, и не собирались отдавать её ни царствам Двуречья, ни Мелуххе, ни ещё кому-либо. Но вот правительство их всегда проявляло чудеса хитрой дипломатии, чтобы и сохранить самостоятельность, не поссорившись при этом с могущественными и враждующими соседями.
До поры, до времени это удавалось, но с появлением на материке империи Шаррукина, всё стало гораздо серьёзнее. Сейчас он завоёвывал царства Мари и Эбла, мечтая ограничить свою новую державу лишь Великим Верхним морем, а может, плыть и дальше — до сказочных земель севера. Но рано или поздно он оттуда вернётся, и тогда его корабли с войсками прибудут к Дильмуну. Но тогда же тут появятся и огромные боевые суда млеххов. Ничем хорошим для небольшого царства закончиться это не может, что прекрасно понимала правящая ныне островами царица Шадая.
Кстати, о царице…
«Эа-насир!» — мысленно позвал Бхулак.
«Я слышу, отец», — отозвался местный купец, которому Бхулак спел свою песню почти сразу после того, как прибыл сюда.
«Где ты?»
«Во дворце, с царицей, как ты и велел».
«С ней всё в порядке?»
«Да, млеххов здесь нет, дворец охраняет стража. Что в городе?».
«Всё ещё идёт резня, но мы пока держимся… Ладно, я скоро буду, но, если что-то случится, зови».
«Да, отец».
Бхулака, который последние несколько лет всячески поддерживал Шаррукина в деле строительства его царства и стал одним из его приближённых, тот сюда и прислал. Конечно, он понятия не имел, что ту же самую задачу поставил перед Бхулаком и его истинный хозяин — Поводырь. Как всегда, тот просто озвучил задание в потаённой комнате разума, никак не поясняя его, но Бхулак уже достаточно поднаторел в его стратегиях, чтобы понимать: если млеххи захватят Дильмун и получат контроль над всей торговлей в этой части мира, страна их настолько усилится, что станет равным, а то и сильнейшим, соперником Аккадской империи. Рано или поздно это приведёт к столкновению, исход которого Бхулак предсказать не мог — но мог Поводырь, и, очевидно, прогноз этот не вписывался в какие-то его далеко идущие планы. Потому и от Шаррукина, и от Поводыря у Бхулака был один приказ: любыми средствами противостоять захвату Дильмуна млеххами.
Сначала всё шло гладко: он инициировал несколько своих детей из местной месопотамской колонии и местных жителей, они стали группировать вокруг себя людей, собирали информацию, выявляли сторонников Мелуххи, скупали оружие — Бхулак слишком хорошо знал жизнь, чтобы надеяться на мирный исход дела…
По всему выходило, что главным шпионом Мелуххи был Римум, настоятель храма Инзака, бога финиковой пальмы. Храм этот, наряду с царским дворцом, был, фактически, вторым центром управления страной. И именно к его главному жрецу вели нити и из колонии млеххов, и с огромного городского рынка, на котором тайно орудовало множество Невидимых.
Бхулак сознавал, что они не станут дожидаться появления на островах кораблей Аккада: его шпионы доносили ему, что с купеческих судов Мелуххи тайно сгружаются связки копий и дротиков, тысячи стрел и зарядов для пращей. И ещё — много духовых трубок с отравленными стрелками. А в городе всё чаще мелькали жестокие лица невысоких курчавых чернокожих дикарей, из которых Мелухха вербует наёмников. Вот-вот должно было полыхнуть, и отряды самообороны, спешно сколачиваемые Бхулаком и его людьми, сами с этим явно не справятся. Надо было заручиться поддержкой местных властей. И Бхулак, устроив через своих людей аудиенцию у царицы, отправился во дворец. Это было вчера.