«Отец!»
Его мысленно звал другой его сын — в обычной жизни приказчик почтенного урукского торгового дома. Бхулак сразу почуял, что с ним неладно.
«Что с тобой, Нанни?» — спросил он.
«Я ранен… Мы укрепились в лавках на южном конце рынка и пока сдерживаем их, но их всё больше! Много наших ранены и убиты! Мы долго не простоим».
«Нужно продержаться, — ответил Бхулак. — Хотя бы несколько часов».
Он очень надеялся, что этих часов хватит. Если море будет спокойно…
«Да, отец», — ответил Нанни.
«Сейчас посмотрю, чем вам можно помочь», — ободрил его Бхулак и стал мысленным взором искать других своих детей. В паре кварталов от рынка он нашёл небольшой отряд самообороны, во главе его стоял один из инициированных им дильмунцев.
«Упери, что у вас?»
«Только что отбили атаку дикарей, отец, — ответил тот. — У нас двое убитых, но остальные целы».
«Хорошо. Идите сейчас на южную сторону рынка. Млеххи осадили там наш отряд. Ударьте им в тыл и выведите наших».
«Повинуюсь, отец!» — ответил Упери.
Бхулак пытался как можно полнее использовать своё единственное преимущество перед противником — возможность координировать отряды сопротивления из одного центра. Враги действовали куда более разобщённо. Именно поэтому сразу после ранения он скрылся в порту — сегодня он обещал быть безлюдным: купцы отвели корабли подальше, опасаясь высаживаться на берег, а стражники и чиновники таможни разбежались. Оставались лишь стойкие ловцы жемчуга — которые, впрочем, уже отплыли на промысел.
Ещё утром он надеялся, что события будут развиваться иначе — но разве же что-нибудь когда-нибудь идёт точно по плану…
…Он впервые видел так близко Шадаю, царицу Дильмуна, сумевшую удержать власть после смерти своего отца Яглиэля — для чего ей пришлось убить брата. Впрочем, теперь эпизод этот тут вспоминать не принято. Полная дама со жгучим взглядом карих глаз, оливковой кожей, высокой причёской, вся в неправдоподобно крупных местных жемчугах, привозном лазурите и сердолике, неподвижно и прямо сидела в высоком кресле посередине зала. Кроме неё и Бхулака здесь были лишь несколько слуг и молчаливых воинов с копьями и в устрашающих шлемах-масках змеи — дворцовая стража носила их, чтя очень древний обычай.
Бхулак пришёл в царский дворец как официальный представитель Шаррукина — нужные таблички с подтверждающими это записями у него, конечно, имелись, но он до поры никому не показывал их, изображая простого купца. Однако теперь скрываться смысла уже не было. Сейчас царица держала эти глиняные таблички в руках, молча слушая его рассказ о заговоре млеххов. По её лицу невозможно было понять, как она относится к услышанному.
— Значит, твой царь обещает нам покровительство и защиту, а Мелухха хочет захватить нашу страну? — спросила она, когда он закончил свою речь.
— Поистине так, светлая царица, — подтвердил Бхулак.
— Но он, наверное, захочет присоединить Дильмун к прочим землям Аккада? — уточнила Шадая.
Вопрос был деликатным: Бхулак сам точно не знал намерений царя по этому поводу. Понятно, что Шаррукин желал иметь полную власть над островами, но вот в какой форме… Потому ответ Бхулака царице был как можно более дипломатичным:
— Великий царь хотел бы видеть священную землю Дильмуна свободной и процветающей.
Шадая благосклонно улыбнулась.
— Такова и наша мечта, — ответила она. — Поэтому мне горько слышать, что моя страна становится целью злых намерений чужаков… Так ты говоришь, что жрец Римум держит сторону Мелуххи?
— Всё указывает на то, царица.
Шадая хлопнула ладонями и приказала подбежавшим слугам:
— Немедленно доставьте сюда настоятеля храма Инзака!
Те поклонились и выбежали из зала.
— А ты, почтенный посланец славного царя, пока можешь присесть, — обратилась она к Бхулаку.
По ещё одному её хлопку слуги внесли столик, обильно уставленный угощением, и поставили его рядом с троном, бросив туда же несколько подушек для сидения.
— Попробуй фрукты, отведай финикового вина, а потом расскажи своему царю о том, сколь сладостны плоды моей земли, — потчевала она.