Габи как будто не замечал, что Арье меня недолюбливает. Были мы с ним «не разлей водой», разлучались разве что на ночь, а по окончании школы решили поступать в одну гимназию. Тут уж мой отец возмутился: «Ты же собираешься стать гуманитарием, зачем тебе техническая гимназия? Нельзя же во имя дружбы…» Конечно, можно! А латынь и греческий я уж как-нибудь сам выучу.
Еще три года мы просидели за одной партой.
Впереди, однако, нас ждала армия, а значит, и разлука. Вероятность оказаться в одной части была ничтожной. Габи — рослый, здоровый сабра — мог рассчитывать даже на Хель Авир[24]. Я же был маленького роста, носил очки, а галутное происхождение резко ограничивало мои возможности попасть в «приличные» части. Более того, мы знали, что меня первым делом попытаются взять в разведку. Не в ту разведку, которая действует в тылу врага, а в ту, где нужно с утра до ночи сидеть в кабинете с наушниками: русский я знал в совершенстве, а военная разведка в те годы очень нуждалась в людях, которые могли прослушивать русский эфир.
Как сделать, чтобы служить вместе? После долгих раздумий мы пришли к выводу, что я не буду писать в анкете про русский, — за десять лет мог и забыть, кто проверит! Габи же, со своей стороны, заявит как можно больше жалоб на здоровье. Жалобы не подтвердятся, но в его личном деле появится пометка «нун», что значит «нудник», — есть такое слово в иврите! — с которой ни в какие элитные части его не возьмут. Вот мы и сравняемся!
Вначале мы и, правда, сравнялись: и он, и я получили по здоровью высшую отметку — 97 баллов. Однако предстояло еще одно испытание — собеседование с офицерами из разных подразделений. Мы приуныли, уверенные на этот раз, что служить вместе не придется.
Через неделю мы катались по полу и швыряли от радости друг в друга подушками — и его, и меня записали в танкисты! Тиранут[25] мы будем проходить вместе, а там, глядишь, распределят в одну часть.
Лагерь, в котором мы проходили тиранут, представлял из себя чуть ли не целый город; военное ремесло изучали мы в разных его концах, виделись редко. Да и послужить вместе не пришлось: хотя нас постоянно перебрасывали из одного конца страны в другой, за все годы службы пути наши так и не пересеклись.
Пересеклись они много позже.
Для меня Шестидневная война[26] началась 5 июня в 8:00, когда наша часть, получив задание выйти на важный перекресток дорог, двинулась по мягким песчаным дюнам, что стелились между северной и центральной магистралями Синая. Египтяне считали подобную задачу невыполнимой, наши разведчики утверждали, что провести бронемашины и легкие танки по этим пескам все же можно. И хотя опыт у нас был немалый, уверенности в том, что какая-нибудь дюна «не подведет», ни у кого не было. Так что кто прав: египтяне или наша разведка, предстояло установить опытным путем.
Мы двигались медленно — приходилось расчищать песок, подкладывать под гусеницы танков специальные ленты. На особо опасных участках сцепляли танки тросами, так надежнее. Что касается грузовиков, то командир бригады Изя Шадми распорядился вести их своим ходом, а если застрянут, бросать: «Танки нам нужнее».
Мы работали — как всегда на войне — быстро, дружно, без перекура и отдыха. Поливали друг друга водой, угощали из фляжек, подбадривали разными прибаутками. В те часы мы еще не читали газет и не знали, что «египетские офицеры не умеют командовать, а солдаты — воевать». Мы, конечно, верили, что победим, и ни за что не хотели думать, что кому-то из нас суждено остаться в этих песках.
Через девять часов мы вышли к развилке Бир-Лахфан, где сходятся главные дороги Синая на приморский город Эль-Ариш — крупнейшую военную базу и главный аэродром египтян в Синае. Пятьдесят километров мы буквально ползли по зыбучим пескам, чуть ли не на руках тащили наши танки, бронемашины и цистерны с водой. Но передохнуть и порадоваться — все же мы сотворили чудо! — не было времени: разведка сообщала, что со стороны Исмаилии на помощь Эль-Аришу вышли две египетские бригады. Теперь наша задача состояла в том, чтобы не пропустить их в Эль-Ариш. «А еще лучше уничтожить» — гласил приказ.
Египтяне появились во второй половине дня. Они, как видно, тоже не читали наших газет и не знали, что при первой же неудаче им положено бросать оружие и разбегаться по пустыне. Так что, хотя наша засада была для них полной неожиданностью, египтяне дрались отчаянно, атака следовала за атакой, а что было дальше, я не помню.
26
Война между Израилем и арабскими странами в июне 1967 года, когда, в течение шести дней израильская армия захватила у Египта Синайский полуостров, у Иордании — Западный берег и у Сирии — Голанские высоты.