Блуждающий Ромин глаз привлекли затейливо размытые цветы. Рома достал из буфета баночку, наморщил лоб, сражаясь с иероглифами… Мороженое с вареньем! Жаль, мало, но на порцию хватит. На одну порцию, если что (вороватый взгляд в сторону Нюси). Рома выскреб себе в тарелку остатки варенья, перемешал, подумал и накрошил сверху полбанана.
При взгляде на увенчанный Нюсей стол (на отмывание ребёнка уйдёт не меньше часа), Лена почувствовала необходимость несколько раз глубоко вдохнуть и ещё глубже выдохнуть.
— Ты чего сопишь? — поинтересовался Рома.
«Спасаю твой планшетник от встречи с асфальтом, идиот!», — мрачно подумала Лена, вдохнула, выдохнула и, скорбно потупясь, отправилась мыть собачьи лапы. Рома должен целовать Нюсе шоколадно-газированные пятки за тренировку Лениной выдержки.
Рома виновато возник в дверях ванной, прижимая к груди тарелку с чем-то зелёным.
— Лен, прости, пожалуйста, мы тут с Нюсей… я…
— Я больше не буду, ага. Детский сад.
«Сколько еды испоганил, паршивец! — страдала Лена. — У-у-у, попадись ты бабушке — неделю боком бы сидел!»…
Бабушка собирала крошки в руку и съедала, она запасала крупу, спички, соль и полиэтиленовые пакеты. По субботам Лена с тётей садились выбирать из запасов червячков (Лена долго считала, что в муке и крупе непременно должны водиться червячки). Так бабушка изживала фобии голодного детства, голодной юности и голодных предков, духи которых вселялись в её тело буйную толпой, если Лена оставляла в тарелке хоть ложку каши. Удивительно, как при такой настойчивости бабушки и духов Лене удалось вырасти столь откровенно тощей. «В деревне б ни один парень не обзарился!», — сокрушалась бабушка. Судя по отсутствию пищевой рефлексии, Ромины предки вели более сытый образ жизни, да и сам он, по бабушкиным представлениям, сошёл бы за первого парня на деревне — в плане внешности, разумеется, бабушка не одобряла праздность. «Он явился толстый, красный, очень завлекательный», — из какого это мультика?
— Свинтус ты, Рома.
— Где такое варенье продаётся?
— Нет у меня варенья, — отмахнулась Лена.
— Да вот же, «Домашнее лимонное варенье из сушёных лимонов». Хочу такое домой. С мороженым — пальчики оближешь, попробуй!
— Ты знаешь китайский? — тупо спросила Лена. Ситуация была настолько ужасной, что с первой попытки не поместилась в мозгах.
— Мама считает, что будущее за Азией, — пожал плечами Рома. — К нам ходил уборщик, он раньше преподавал в Пекинском университете, мама договорилась, чтобы со мной занимался.
Ужас, наконец, протащил в сознание тяжёлые кольца и свился в клубок. Крик был отвратителен Лениной натуре, она повышала голос крайне редко, тем прочней врезался каждый случай в память потерпевших.
— Рома, на фига ты взял эту грёбаную банку?!
Фанта сочла уместным удалиться из кухни, Нюся шмыгнула следом — не так уж ей интересен этот дурацкий мультик.
— А что такого? — пролепетал Рома.
— Это моя мазь от дерматита, чтоб тебя, Рома, ты же всё сожрал!
Минут через сорок Лена с выпученными глазами и захлёбывающейся воплями Нюсей подмышкой звонилась к Димке, помогая звонку левой ногой.
— …он как грохнется, до сих пор в отрубе, c пульсом полный швах!
Сонный Димка в одеяле моргал на неё из-под белёсых ресниц.
— А я что? Сама и откачивай, ты медсестра!
— Ветеринарная! Дим, это кранты! Фанта озверела, начала на Ромку швыряться, еле в спальне заперла, боюсь, как бы дверь не вынесла. С Нюсей истерика, она любит поорать, но чтоб так… Здравствуйте, Татьяна Викторовна, возьмите, пожалуйста, Нюсю, умоляю, племяннику плохо, а она испугалась!
Дима, уже одетый, сбегал вслед за Леной по лестнице, шлёпая тапками.
— В скорую звонила?!
— Ещё чего! У Ромки картина в ноль героиновый передоз, это я тебе точно говорю, а у меня ребёнок азиатской внешности без документов вообще!
— Дура! Ты его мазь жрать не заставляла… — притормозив, Дима подозрительно сощурился на Лену сверху вниз. — Или это была не мазь?!
— Заткнись!
— Если он у тебя кинется, приедет милиция, и вот она точно станет задавать вопросы, это уже я тебе точно говорю. Звони, дура, в скорую!