Повсюду расстилалось обледенелое летное поле, смешной пузатый самолет издалека походил на перекормленного голубя. Подкатили две «скорые» с мигалками, забрали раненых, развернулись и растаяли в пурге. В самолете, позади, откинулись такие же широкие ворота, как в вертолете, люди втолкнули туда одну за другой две машины, затем потащили ящики, мешки. Загрузка шла и через передние люки: подчиненные Маркуса бегали, пригибаясь, передавали на борт свертки, оружие, но никто не попросил, чтоб выключили моторы.
Анка задумалась, как это может быть, что винты крутятся, а самолет не взлетает. Пока задумывалась, обнаружила, что стоит на поле совсем одна, остальные люди попрятались. Вертолет под шумок поднялся и бочком заскользил вверх. Дунуло так, что показалось, — волосы с головы сейчас оторвет. На минутку ей стало очень страшно: ежели Марию увезли в больницу, то что же делать дальше? Кроме Маркуса, она никого не знала. А вдруг и он уехал?
Но Маркус тут же объявился рядом, почерневший от копоти, лицо в порезах, точно услышал, и помахал ей, чтоб лезла в люк. Кого-то они ждали, не взлетали. Наконец сквозь снежную карусель сверкнули фары, на бешеной скорости подлетела черная «Волга». Оттуда, прижимая шапки, выскочили трое. Маркус и шофер открыли багажник, извлекли три белых блестящих чемодана.
Кричали все одновременно. Мария, лежа на столе, по-голландски кричала на Маркуса. Приехавший врач, с закатанными рукавами, пока помощник поливал ему из бутылки на руки, кричал на Марию. Помощник кричал на другого врача, который раскладывал на полотенце блестящие железки из чемодана. Маркус кричал на пилота. Пилот, в съехавшем набок шлеме, матерился на всех сразу. Потом самолет поехал и все, постепенно, затихли. Анка смотрела и не верила своим глазам. Солдаты в маскировочных костюмах ухитрились уснуть там, где сидели, точно не замечали ни вибрации, ни оглушительного воя двигателей.
Младшая шлепнулась на попу в уголке, никто ею не интересовался. «Главное, что Мария здесь, — повторяла Анка, — только бы ее не потерять, и глядишь, не зареву, выдержу как-нибудь». В ту секунду, когда машина оторвалась от земли, ей стало так страшно, что, стыдно сказать, забыла про Вальку и про маманю. Ее спасло от позора то, что вокруг никто не боялся. Анка где-то читала, что в самолетах курить и пьянствовать не положено, но в этом самолете не просто курили, а шлялись туда-сюда с окурками и бутылками в руках. Но пьяного ни одного не было. Парни поснимали маскировку с лиц и оказались самой разношерстной компанией, которую Младшая только могла себе представить. Один — плосколицый, похож на казаха, другой — высокий, почти альбинос, еще один — весь в татуировках, смуглый, не говоря уже о настоящем негре!
Маркуса позвали. Он шагнул в люк, пошептался с кем-то, выглянул, поманил Анку за собой. Мария на столе застонала. Младшая понемногу привыкла к полету, ей страсть как хотелось посмотреть на манипуляции врачей, но кучерявый плотно закрыл дверцу, взял ее за руку и повел за собой. Через проход, где плотно набившись, сидели мужчины в камуфляже, через комнатку, где до потолка светились приборные огоньки и двое в наушниках, не отрываясь, глядели на круглый сетчатый экран.
В кухне позади кабины их ждали двое. Один, в очках и костюме, точно сбежал со свадьбы, путался в проводах. Второй — крепенький, лысый, в дорогой дубленке, с подключенным «ноутбуком».
— Садитесь, — на «вы» скомандовал пожилой крепыш. — Не сюда, напротив. Мы отыскали вашего брата.
— Да?! Где? — привстала Младшая, заглядывая в компьютер, точно Валька ждал ее там, внутри.
Лысый поморщился, отвернул экран подальше.
— Давайте договоримся. Вы отвечаете на вопросы, тогда мы сможем друг другу помочь. Пока могу сказать одно: ваш брат сумел бежать.
— И где он сейчас?!
Младшая сглотнула, в ушах тоненько зазвенело. Самолет набирал высоту, чуть кренясь на правый борт. Маркус, придерживая чашки, разлил на троих кофе, подвинул ей вскрытую жестяную коробку печенья.
— Познакомься, Анна, — сказал Маркус, указывая на коротышку. — Это Зариф. А это Пьер, он по-русски не понимает, можешь подать руку. И постарайся сосредоточиться, каждая минута работы Зарифа обходится нам недешево.
Мужчины коротко рассмеялись.
— Постарайся успокоиться и отвечай на вопросы как можно точнее. Поняла? Ешь, не стесняйся, другой еды не предвидится.
— А Мария? Ее спасут?
— С ней все будет в порядке. Ты кушай, пей кофе. Кушай и говори.
Зариф вооружился сигаретой, побегал пальцами по клавиатуре. Слева от него, оказывается, моргал заставкой второй переносной компьютер.
— Твой брат находится в Петербурге. У вас есть там друзья, родственники?
— В Петербурге?!
— Да, да. Подумай, он знает кого-нибудь в Питере, к кому мог бы пойти? К кому бы ты там пошла, если бы потерялась?
— К дяде Игорю. Но я не знаю, где он живет…
— Это ваш дядя? Фамилия? Отчество? Где работает?
— У них наша фамилия — Лунины, это ж папин брат. А отчество… Совсем дурная стала… Степанович он, дедушку Степой звали, Только мы давно не виделись, он к бате на похороны приезжал, обещал Вальку к себе на завод забрать, когда брат вырастет. А где он там живет, не знаю, и Валька тоже не знает. Он на заводе работает, где корабли делают.
— Какого он года?
— Ой, он у бати старший… Лет сорок ему, точно не скажу.
Зариф стучал по клавишам, Маркус, откинувшись, потягивал кофе. Внезапно Анке в голову пришла чрезвычайно тревожная мысль.
— Дядя Маркус, есть один человек, кто может про дядю Игоря знать, — наш бывший директор школы. Они же в детстве все в нашу школу в район ходили. И папа, и дядька. И приезжает когда, к учителям ходит.
— Телефон знаешь?
— Откуда в деревне телефон? — приуныла Анка. — Дяденька Маркус, а можно?..
— Ну говори, говори.
— Нас ведь с Валей в школе уже ищут, вдруг маме в больницу сообщат, что нас нет. Боюсь за нее, разволнуется. Может, как-то можно телеграмму дать?
Мужчины обменялись взглядами. Зариф приподнял бровь.
— В школе-то есть телефон? Это неважно, что ты не знаешь. Область — Архангельская? Номер школы? Охо-хо… Ага! — И протянул Анке трубку со светящимся дисплеем. — На, сейчас снимут. Длинные гудки.
Младшая в ужасе замотала головой.
— Дяденька Зариф, я не могу. Лучше вы сами, а? У нас завуч просто ненормальная, всех уже достала, она мне ни за что не поверит. Скажите ей…
— Какой я тебе дядя? — фыркнул Зариф. — Ладно, кого спросить?.. Алле! Здравствуйте! Это говорит дядя Анны Луниной, будьте любезны…
Анка не сдержалась, прыснула. Зариф сделал страшные глаза.
— Так! — закончив переговоры, подытожил Маркус. — Мы тебя отмазали, теперь сосредоточься. Еще есть кто-нибудь? Знакомые? Родные? Хорошенько подумай.
Младшая покачала головой.
— Он женат, ваш дядя Игорь?
— Второй раз, у них ребенок маленький. Только я жену его не видела.
Зариф повернулся ко второму «ноутбуку».
— Дядю вашего мы уже нашли… Теперь как можно подробнее опиши своего брата.
— Так у Марии же фотография есть…
— Фото мы давно сканировали и отослали. Меня интересует другое — точный рост, во что был одет, родинки, шрамы… Вспоминай.
— Ты пойми, — Маркус поставил чашку. — Чем подробнее мы его опишем, тем быстрее наши люди его найдут и спасут. Дорога каждая минута.
— Если он, сдуру, пойдет к родным, люди Григорьева его там перехватят, — кивнул Зариф, не отрываясь от экрана.
У Анки печенье встало камнем в горле.
— А кто он такой, этот Григорьев? Почему он людей ворует?
— Скажи, а ты трогала офхолдер? — вместо ответа переспросил Маркус.
— Не-а! — Младшая брезгливо поежилась.
— Точно не трогала, или все-таки пробовала? — домогался кучерявый.
— Да нет же, говорю я вам… А что он, такой заразный?
— Он не заразный, — скупо улыбнулся Маркус. Было заметно, что он думает о чем-то другом. — По сравнению с боевым связной не столь токсичен. У нас с тобой возникла определенная сложность. Ты говоришь, что не трогала, так? И я тебе верю. Собственно, нам достаточно того, что твой брат сумел адаптировать… А Григорьев бы не поверил. Он тебя бы отправил на пару месяцев в карантин. А возможно, на больший срок. Они ни перед кем не отчитываются…