— Он врач?
— Сомневаюсь. Он начальник одной закрытой структуры в русской военной разведке и занят тем, что по всему миру вынюхивает биологические разработки.
— Значит, вы против русской разведки? Вы из Америки? — отважно прищурилась Младшая.
Мужчины расхохотались. Анка внезапно заметила, что Зариф на самом деле намного старше, чем показался ей вначале.
— Мы не против! — отсмеявшись, бросил Маркус. — И мы не из Америки. В Соединенных Штатах также есть службы, которым ужасно хочется сунуть нос в наши дела… Хорошо, я попытаюсь тебе объяснить. Какое-то время назад мы вылечили двоих талантливых исследователей в области микробиологии. И помогли им покинуть Россию, хотя они были невыездными. Ты знаешь, что такое «невыездные»? А команда господина Григорьева каким-то образом напала на след. Предположительно, им помогли американские коллеги… Григорьев, он не злодей, он просто делает свою работу в пользу правительства. Пожалуй, из множества подразделений разведки, его контора — одна из самых полезных. Например, они помогли пресечь несколько терактов, где могла применяться сибирская язва.
— Кошмар какой! Кто же на такое решился?
— Не бойся, не в России. Но корни шли отсюда. Ты пойми, это политика. Сегодня — враги, завтра — друзья. Нам с русскими делить нечего, но у Григорьева есть начальство, которое хочет получить слишком много и задаром. А так не годится…
Анка стала вспоминать, против кого, кроме Америки, может воевать разведка. Пока вспоминала, закончилась работа бригады в «операционной». Медики сгрудились за столом, шлепали картами. Сдавал колоду знакомый негр, он подмигнул Анке, пальцем щелкнул по наполовину пустой стеклянной банке.
— Отставить! Не спаивать ребенка, — толкнул его в плечо главный доктор, здоровенный, сутулый, похожий на соседа в их деревне, глухого Петровича. — Спит ваша командирша, спит. У самой-то глаза, что у кролика, валилась бы в койку…
— Пойдем, — потянул Маркус. — В спальном мешке ночевала? В походы ходить приходилось?
Проваливаясь в сон, Младшая улыбалась. Здорово, когда не командуют, не насмехаются, не дразнят, словно приняли в игру, словно не замечают, что она тут лишняя, и обращаются на равных. Может, они и шпионы, но непохоже. Шпионы, они злые! Вальку бы сюда… Глядишь, пригодилась бы, медсестрой' там, или сварить чего, а то жрут всухомятку. Ничего для пуза поганей нет, чем консервой питаться…
…Разбудил жаркий луч солнца, бьющий наискосок из-под шторки иллюминатора. Шея затекла без подушки. Морщась, Младшая вылезла из меховой берлоги, удивилась тишине. Кресел на всех не хватало, мужики спали на полу вповалку, кто-то брился, передавали по кругу термос. Пока пробиралась к кабине, сунули в руку бутерброд, плитку шоколада. Среди бойцов приметила еще одного черного и двух узкоглазых. Казахи или эти… китайцы?
Заглянув в кухню, остолбенела. Думала, ко всему уже привыкла, так нет же… Мария лежала щекой на столе, над ней, с парикмахерской машинкой, нависал доктор. Спиной к двери, загораживая обзор, стоял Маркус, с забинтованным лбом, в чистом белом свитере. Видимо, только вошел, нес впереди себя какую-то вещь обеими руками, ногой пытался захлопнуть дверь. Общались все трое по-английски, причем теперь Маркус нападал, а Мария защищалась.
Младшая поерзала, примащиваясь глазом к щелочке. Доктор наголо выбрил у Марии за ухом, пинцетом подхватил ватку, протер кожу, затем в стороне показались чьи-то руки в резиновых перчатках. Руки откинули крышку блестящего серебристого чемоданчика, оттуда клубами повалил морозный пар. Младшая затаила дыхание, никак не могла разглядеть, что там доктор делает… Руки откинули прозрачную пленку, залезли внутрь, сложившись ковшиком, медленно поползли обратно.
Секундой позже Маркус отклонился в сторону, и Анка встретилась с Марией глазами.
Руки ковшиком.
— Уберите девчонку!
Вытекает желто-коричневое.
— Кто ее пустил?
Вытекает за ухо. Шевелится. Младшая выронила бутерброд.
— О, майн гот… — прошептала Мария.
Студень дрожал, сращиваясь с кожей. Младшая зажала рот ладонью и поняла, что куда-то проваливается.
Глава 8
ОЧЕРЕДЬ ЗА ЖИЗНЬЮ
Очухалась она в кресле радиста. Рядом, уткнувшись в компьютер, сидел Пьер.
— Мы не можем просто так взять и сменить курс! — кричал кто-то за стенкой противным визгливым тенором. — Зона закрыта для полетов…
— Шеф, истребители просят подтверждения…
— Мы не ответили на второй запрос…
— Я не для того вам плачу!.. — рычание Маркуса.
Пьер быстро заговорил в микрофон. Неизвестно откуда, возник жующий Зариф, уперся в экран:
— Йес, йес, йес!
За спиной Зарифа появилась Мария, в рыжем парике. На шее, под курткой — кончик марлевой повязки.
— Да, это они.
— Смотрите, неплохо движется, — Зариф оперся на плечо напарника. — Здесь и уже здесь. Это только зарегистрированные сообщения, надо учитывать, что половину заявлений в здешней милиции не оформляют. И аппетит отменный. Так… Четыре коровы украдены в колхозе… Надо же, еще колхозы существуют… Три лошади с частной фермы… Свинарник обворован. Нет, это несколько в сторону…
— Это они, — мрачно повторила Мария и потрогала за ухом. Кивнула Анке. — Иди со мной.
— Терпеть не могу водить людей за нос, — пояснила великанша, уединившись с Анкой в грузовом отсеке. — Я к тебе в некотором роде привязалась, поэтому предлагаю выбор. Сама подумай и реши, но решать придется быстро. Валентина мы разыщем, наши люди на земле о нем позаботятся… Не перебивай! Его посадят в самолет и отправят, при необходимости я распоряжусь, чтобы проводили до самого дома. Нам нужен был связной офхолдер твоего брата, чтобы найти Лукаса, теперь ситуация изменилась. Мы знаем, где Лукас и, если… если нам не помешают, скоро догоним.
— А зачем вы его догоняете?
Мария замялась.
— Столько народу убито, — поражаясь собственному растущему гневу, Анка еле сдерживалась. — Вы обещали мне спасти Валю, наврали все, да? Вам на людей плевать, всех перестрелять готовы из-за своего проклятого Лукаса…
— Ты не права, — откликнулась собеседница. — Лукас, если хочешь знать, весьма достойный, почтенный человек. В прошлом и я, и Маркус ему многим обязаны. И многие, многие другие. Ммм… Терпеть не могу изворачиваться… Допустим, у тебя кто-то в семье сильно заболел…
— У меня мама в больнице, на операцию кладут.
— Тем более, ты поймешь. Представь, что в больнице, кроме твоей мамы, ждут операции, скажем, десять человек. И еще тысяча человек ждут своей очереди, чтобы попасть в больницу, им также необходима помощь. А лекарства на всех не хватает, его производят слишком медленно, поэтому крайне важно, чтобы очередь соблюдалась. Как ты считаешь, будет справедливо, если вместо твоей матери вдруг придет женщина, которая в очереди даже не стояла, ее никто не знает? Она придет и скажет: «Лечите меня первой!» Это правильно?
— Неправильно.
— Вот именно. Много лет, очень много лет мы делали общее дело, и Лукас… Упрощенно говоря, он из тех, кто эту очередь организовал.
— Лекарство делали?
— Да, назовем так. И сейчас, далеко отсюда, мои друзья продолжают лечить людей. Отвратительно, когда погибают солдаты, но они наемники, и не надо на меня смотреть, как на убийцу. Лично я стараюсь никого не убивать. Просто в очереди стоят слишком многие, и не всех мы успеваем спасти. Это физически невозможно, мы пытаемся помочь самым достойным. И в тот момент… — Она тяжко вздохнула.
Младшая ждала.
— …И в тот момент, когда человек, смертельно больной, получил право на… на лечение…
— Лукас украл ваше лекарство?
Мария потрогала повязку.
— Он увел… он унес восстановительный комплекс, а это гораздо хуже, чем украсть пару таблеток. Как один из руководителей проекта, он имел право воспользоваться комплексом без очереди, но по усмотрению Коллегии.
— И что вы сделаете, когда его поймаете?
— Попытаемся уговорить. Гораздо хуже, если его до нас поймают другие. Они уговаривать тоже умеют…