Старший отомкнул крепление, накинул на плечо эластичную лямку, проверил манометр. Аппарат был импортный, выглядел немножко иначе, но под завязку заряжен воздухом и готов к работе. Старший нацепил маску, до предела затянул фиксаторы, так что прищемил кожу на затылке, и открыл клапан. Ничего, жить можно…
Третью и четвертую гранаты он опередил чудом. Отважные бомбометальщики, памятуя о прежних «победах», внутрь не совались, но сумели, наконец, взять верный прицел. Обе гранаты взорвались внутри пещеры. Следующие десять минут Старший ничего не слышал, с такой силой врезало по ушам. Тряся головой, он пополз на свет, волоча за собой тяжеленные баллоны, и очень вовремя успел к пулемету. Трое мужчин в камуфляжной форме прыжками неслись вверх по склону, еще несколько фигур он засек боковым зрением — те пробирались по дну оврага. Валька решился, наконец, вдохнуть и нажал на спусковой крючок. Целил он поверх голов. Без приказа Лукаса казалось совершенно невозможным прицелиться в человека.
Пулемет дрожал и подпрыгивал, но Старший ничего не слышал. Б каждой клеточке тела гудел колокольный звон. Нападавшие немедленно залегли. Те, что обходили с фланга, тоже попрятались.
— Уходите. Пожалуйста, уходите! — повторял про себя Старший. — Я не хочу никого убивать.
Ему показалось, что воздух излишне сильно подается в маску; Валентин повернулся, чтобы получше рассмотреть регулировочный вентиль, и тут сверху посыпались мелкие камешки. Он оставил акваланг, чтобы увидеть, что происходит на горе, над головой. Вальке пришлось ползком преодолеть метра четыре и почти что выбраться наружу, на снег, поскольку верхняя «губа» пещеры нависала над нижней. Старший высунулся за край нависающей плиты и встретился глазами с человеком, висящим на тросе. Человек висел, распластавшись на склоне, в каких-нибудь пяти метрах над Валькой, упираясь ногами в скальный выступ, а в руках держал оружие. Его лицо закрывала черная маска противогаза. Еще выше по склону виднелись рифленые подошвы второго альпиниста. Несколько секунд подросток и взрослый, не отрываясь, смотрели друг на друга сквозь стекла защитных масок.
— Уходите! — безнадежно повторил Валентин, уже понимая, что человеку, повисшему на укрепленных в кожаном поясе карабинах, деваться некуда. Альпинист перехватил короткоствольный автомат в правую руку, левой пошуровал у себя на поясе, толкнулся обеими ногами и полетел вниз.
— Бросьте оружие! — Механический голос пробился сквозь колокольный звон.
— Здесь мальчишка! — ответил кто-то сбоку.
— «Беркут-два», не стрелять!
Старший кубарем откатился назад в темноту. Поперек выхода мелькнула тень и возникли два огромных шипованных ботинка, затем еще два. Падая, первый альпинист спружинил, ловко избавился от снаряжения и замер с поднятой ногой, щурясь во мрак.
— Уб-бу-бу!.. — простонал Старший, забыв, что не выплюнул резиновый загубник. Альпинист сделал шаг вперед, успокаивающим жестом выставив перед собой ладони. Противогаз болтался у него на затылке. За его спиной приземлился следующий боец и сразу начал движение в сторону.
— Спокойно, парень, мы не враги!
— Убирайтесь! — Старший освободился, наконец, от резины во рту и убедился, что снова может слышать.
— Брось пушку и отойди! — увещевал спецназовец. Человек невероятно рисковал, его глаза беспомощно щурились, но не могли никак приноровиться к полумраку. — Все будет нормально, я тебе обещаю! Никто ни в кого не будет стрелять…
— Первый, первый, это «Беркут-три»! — сказала вдруг рация у него на груди. — Вижу старика, идет пешком в направлении жилого пункта…
— Второй! Бы слышали? — уже не стесняясь, загремел простуженный бас. — Долго валяться будете? Уберите мальчишку, живей!
— Первый, тут целая деревня, домов пятнадцать, но на картах ее нет! — с изумлением в голосе продолжал вещание «третий».
Альпинисты сделали шаг вперед. Им оставалось до входа в пещеру не больше трех метров, когда Старший открыл огонь.
Сначала он решил целить в ноги, но в последний момент, уже давя на курок, сообразил, что парни одеты в бронежилеты. Куртки на груди обоих следопытов разорвало в клочья; тот, что шел первым, подскочил и вылетел спиной вперед, болтая ногами в воздухе. Второму попало не только в грудь, но пробило незащищенное плечо. Он упал на одно колено, зажимая алый гейзер, оскалился и быстро покатился по камням вслед за товарищем. Валентин слышал, как они сверзились вниз, гремя амуницией по камням. Оба страшно матерились, значит, были живы.
Он вспомнил наставления Криса и Леши, потому немедленно сменил позицию. Таща за собой оружие, переместился в правый угол — туда, где разогнуться было почти невозможно, потолок смыкался с шершавым базальтовым полом. Зато отсюда он увидел, как прячутся за деревьями Сергей Сергеевич со своим подопечным. Кривоногий мужик в наушниках и лыжной шапочке вскинул винтовку с оптическим прицелом и быстро водил ею из стороны в сторону, обшаривая кусты. Он легко удерживал винтовку за ложе одной лишь правой рукой, прижавшись щекой к прикладу, а в левой руке держал зажженную сигарету. И по тому, как снайпер непринужденно обращался с оружием, Валька отчетливо понял, что жалеть его больше не будут. Застрелят, как зайца. Он им больше не интересен, потому что они нашли зверя. А его весной найдут волки или рыси. Если он немедленно не освободится от страха…
Старший задержал в груди воздух и дал две короткие очереди. С елей посыпались обломки веток и целые пласты снега, Седой присел и живо, по-собачьи, пополз в сторону. Его подручный остался лежать на боку, обеими руками обхватив колено и прижав ногу к груди. Вокруг него на снегу расползалось темное пятно. Старший вдруг, неожиданно для себя, испытал прилив радостного возбуждения — такой же, как на озере, и точно тяжесть свалилась с души. Он больше не сомневался, пути назад не осталось.
Око за око. Он не сделал этим людям ничего дурного и очень хотел жить. Он безумно, немыслимо хотел жить, пусть даже ради этого придется оборонять пещеру целый месяц! Он не выйдет отсюда и не сдастся, потому что все, что пообещает седой, будет ложью. Валька сделал вдох и развернул ствол левее, к распадку. Горячие гильзы, как живые, выпрыгивали из казенника, бились о низкий свод и падали ему на голову. Правое плечо онемело от ударов приклада. Пули вспарывали снег, тонкими брызгами взлетала каменная крошка, искры рикошетов метались между мохнатыми валунами. Четверо или пятеро парней, не успевших преодолеть овраг, запрыгали в поисках укрытия. К лесу им теперь возвращаться было слишком далеко и небезопасно — подставлять спины. Им оставался один путь — идти вперед, в мертвую зону на линии огня, но командиры замешкались. Чтобы нормально прицелиться, Старшему пришлось приподняться; в запале он ослабил бдительность, и тут же, в сантиметре от уха засвистело. Может, и не в сантиметре, но очень близко. Охотники засекли, где он находится: раскидистый куст с остатками черной листвы, сквозь который целился Старший, взлетел на воздух и приземлился в нашинкованном виде, словно яростный самурай измочалил его своей катаной. Рой свинцовых мух пронесся над головой и, высекая искры, заметался в глубине расщелины. Старший вжался щекой в лед, не отваживаясь приподняться. Когда он, продолжая притворяться медузой, потянулся к пулемету, выяснилось, что рядом лежит ненужный кусок железа. Опустел последний магазин.
Не решаясь поднять макушку, Валька по-пластунски отполз в глубину. Затем обернулся в угол, где только что прятался, и ощутил новый позыв в туалет. Как минимум, десяток пуль расплющилось о шершавую поверхность камня.
— Мазилы! — подбодрил себя Валька. В горле пересохло, язык стал шершавым, но в целом он чувствовал себя победителем. В глубине души он подозревал, что в овраге вряд ли собрались дилетанты. Кто-то им приказал пока не стрелять на поражение.
Пока…
Старший слышал, как внизу голосит раненый. Лукас проявил мудрость, выбрав для ночлега именно эту пещеру, хотя показал Валентину как минимум еще две по соседству. Но лаз в здешнюю расщелину начинался не от поверхности земли, а гораздо выше, посему можно было теперь не волноваться, что кто-то подойдет незамеченным. Разве что опять предпримут попытку спрыгнуть сверху. Трос с карабином на конце по-прежнему болтался на ветру напротив выхода.