Мы застыли, как два снежных изваяния, усевшихся в снег. Анка больше не смеялась, даже не улыбалась, но ее рот чуточку открылся. Еще мгновение, и я бы не сдержался и поцеловал ее.
Но тут из-за леса, совсем близко, раздались выстрелы. Анка вздрогнула, отодвинулась, я моментально ощутил пронизывающий холод и вспомнил, кто я и почему мы тут оказались. Стараясь не глядеть ей в глаза, будто натворил что-то нехорошее, я вернулся к «Бурану» и вернул его в рабочее положение. К великому счастью, ничего не сломалось. Нам оставалось всего несколько ярдов до края «лыжни», а дальше обманчиво-ровный откос обрывался вертикальной стеной. Я понял, что едва не погубил обоих. Б баке находилось достаточно горючего для взрыва. Когда я отряхивал сиденья и сметал ледяное крошево с приборов, мои руки тряслись.
Прошло совсем немного времени, и я увидел старика в летной куртке. Он стоял на выпирающей из-под снега каменной гряде, похожей на гребень стегозавра, и смотрел на нас. Сразу за его спиной волнистыми уступами круто поднимались пихты. Само собой, старик услышал рокот мотора задолго до нашего появления. Я порадовался, что он не спрятался, потому что преследовать его в чаще, на крутом подъеме, мы бы не сумели. А подъем был очень крутым. Я постарался представить наше местоположение относительно деревни и понял, что бывал в этих краях всего лишь раз позапрошлым летом. Мы приезжали сюда с отцом верхом, и с нами еще двое мужчин со своими сыновьями.
Напрямую по северному склону подняться невозможно даже летом, в некоторых местах уклон превышает тридцать градусов. Лошади просто откажутся идти. Но если ехать около часа на юг, то можно обогнуть опасное место, лесистая гряда станет более пологой. Так мы и сделали. На той стороне нас ожидал природный цирк — такой, как показывают в вестернах про войну с индейцами. Помнится, у меня дух захватило от его красоты. Настоящий американский каньон, только вокруг не кактусы, а саянская тайга. Но лошади не могли спуститься вниз. Тогда, летом, мы постояли на краю, слушая ветер, и тихонько поехали дальше, ребята хотели показать нам пещеры. Жаль, что здесь такое короткое лето…
Я слишком увлекся воспоминаниями и потому не сразу принял сигнал тревоги, что подавал мой нос. Мы остановились, не доезжая десяток ярдов, до старика, я поднял голову и увидел дым. Там, на вершине сопки, с той стороны, где она распадалась надвое, что-то жирно горело. Б воздух поднимался толстый столб угольно-черного дыма и тут же, словно срезанный ножом, горизонтально уходил на запад. Я присмотрелся и понял, что наверху не один, а как минимум два источника пожара. Мы стояли с наветренной стороны, иначе бы я засек запах, не выходя из деревни. Такой запах я бы не пропустил.
Дело в том, что так гореть наверху было нечему. Это не был лесной пожар. Я вспомнил документальный фильм, подборку старых репортажей из Ольстера, которые мы видели еще дома.
Примерно так горели автобусы.
— Дяденька Лукас! — закричала Анка, выскакивая на снег. — Дяденька Лукас, вы меня не помните?! Я же Аня, я Валечки сестра! Помните, вы у нас корову купили, а потом забыли этот, вот как у вас на руке… Офхолдер забыли!
Мне этот самый Лукас не очень понравился. Во-первых, он придерживал что-то за спиной, стоял чуть боком, так, чтобы мы не видели оружия. Во-вторых, у него что-то торчало изо рта, явно не сигарета. И вообще, он был очень нервный, я бы даже сказал, психованный. Что такое офхолдер, я понять не успел, левую руку старик держал перед собой, сжатой в кулак.
— Аня? — переспросил бородатый. Он все еще не понимал или не мог вспомнить. Девушка стояла по колено в снегу, растопырив руки. Она беспомощно оглянулась на меня, точно ища поддержки. Зеленые глаза, готовые заплакать. А что я мог сказать? Я испугался, что если он ее так и не вспомнит, то неизвестно, чего ждать от вооруженного озлобленного человека. И для чего мы его вообще догоняли?
— Да, я помню! — Бородач нахмурил брови, затем внимательно оглядел меня и спрятал то, что торчало изо рта. Конечно, он сразу понял, что я Фэйри. Старик закинул на плечо рюкзачок. — Вас послал Григорий? Откуда ты здесь, девочка?
— Я с Марией прилетела и с дядей Маркусом.
— Что-о?! — Старик никак не мог соединить меня, Анку и имена, которые она произнесла. — Ты прилетела с Наездником?! Где они? — Бородач непроизвольно оглянулся, точно кто-то мог прятаться в обледенелых валунах.
Я прислушался к его голосу. Старичок произносил слова с явным английским акцентом. В отличие от тех, что приходили ночью и разговаривали по-русски свободно. И это был не тот голос. Не тот голос, что я слышал в темноте.
— Они полетели Валечку искать, потому что он им позвонил! — затараторила моя пассажирка.
— Он вызвал Наездника?! — взвился старик. — Что случилось?
— Я не знаю… — чуть не плача, отбивалась Анка. — Он сказал, что на них напали… Дяденька Лукас, вы же знаете, где его найти, вот мы за вами и поехали! Пожалуйста, отпустите Валю, а? Ну, он же не специально ваш офхолдер взял, он же не знал…
Старик выглядел так, словно ему дали по голове чем-то тяжелым. Я начал сомневаться, что он слышит, о чем ему говорят. Одно лишь слово «наездник» состарило его на несколько лет. Анка продолжала его упрашивать, по щекам ее текли слезы, а Лукас разжал левый кулак и, шевеля пальцами, уставился на желтовато-бурую соплю, покрывавшую ладонь. Связной офхолдер! Впервые я видел эту игрушку. Лукас пытался выйти на контакт с магическим животным, но видимо у него плохо получалось. Подождав несколько секунд, он как-то разом встрепенулся и, не обращая внимания на девчонку, направился ко мне.
— Пропала связь! Ты! — обрушился он вдруг на меня. — Ты из семьи Григория, Добрый Сосед?
— Нет, я Бернар Луазье…
— Они отняли мое оружие и телефон, все отняли! Остались только четыре дротика… — Старик говорил с надрывом, но при этом почти шепотом. — Я не ожидал, что Григорий так поступит. Нет связи, нет пистолета. У тебя есть оружие, Добрый Сосед?
— Только нож… — Честно говоря, мне понравилось, что он обратился ко мне полным именем народа, а не обозвал мальчиком или пацаном, как это принято здесь. Похоже, он не очень-то обиделся на наших мужчин, сейчас Лукаса занимал только его магический зверь.
— Мы можем ехать втроем? Так будет быстрее!
Я потеснился, представляя,что он сейчас газанет и оставит нас одних, в тридцати милях от деревни, с куском пирога и единственным оружием, моим ножом… Но старик не уехал без нас. Мы кое-как устроились позади него, причем Анка согласилась втиснуться посредине. С «Бураном» дед управлялся лучше меня. Мы неторопливо продвигались на юг, преодолевая все более усиливающийся подъем, по касательной объезжая вершину с черными кострами. Двигатель хрипел и стонал на высоких оборотах.
Я прижимался щекой к Анкиному затылку, но все возбуждение от ее запаха куда-то провалилось. Она продолжала без умолку тараторить, отвечая Лукасу на его расспросы, а он не мог сообщить ей ничего вразумительного. Он был жутко расстроен. Я только понял, что ее брата никто силой не удерживает и старик даже прогонял его, но тот не согласился.
А потом я понял, что дела обстоят гораздо хуже, чем мы представляли. Я прижимался к Анкиному плечу, но смотрел назад, поверх фонтанирующей от гусениц «Бурана» снежной пыли. Я видел то, чего они, увлеченные разговором, не могли заметить. Впрочем, на таком расстоянии обычные ничего бы не поняли.
На изломанной вершине горы, среди поваленных деревьев догорали, поодаль друг от друга, два вертолета. Похоже, я не только угнал снегоход, я готовился нарушить Гранитный запрет. Фэйри не должны участвовать в войнах. А здесь шла самая настоящая война.
Лукас сказал, что он оставил Анкиного брата совсем в другом месте, но магическое животное переместилось. Оно где-то близко, но с ним что-то не в порядке.
Похоже, со всеми нами что-то было не в порядке.
Лукас заглушил мотор и приложил палец к губам. Анка съежилась, но из нас троих она одна ничего не слышала. А старик повернулся ко мне и вопросительно поднял бровь.