– Одну неделю, – всхлипнула Ленка, лучше других научившаяся его понимать.
– Тогда – госпитализация, друг мой! Надо вызывать Скорую.
– Три врача ему это долбят! – воскликнула Андрианова, – толку – ноль!
– Серёженька, надо вызвать, – запричитала Захарова, давя в пепельнице окурок, – девочка знает! Все некрасивые – умные!
– Зеркало предъявит вам исключение, – не осталась Женька в долгу, и, шлёпая шлёпками, ускакала. Но не особенно далеко, так как у неё возникла идея заглянуть к Гиви.
Грузин жил в маленькой комнате. Мебель в ней была старая, зато крепкая, потому что Гиви отремонтировал её сам. Теперь он, пользуясь тем, что торговый центр на один день закрыли в связи с какой-то проверкой, решил покрасить окно. Масляная краска пахла ужасно. Но Женька смело вошла. И первым, что бросилось ей в глаза, был небольшой ключ, висевший на гвоздике, вбитом в стену возле двери.
– Что это за ключ? – спросила она, бегло осмотрев его через лупу. Гиви, сменивший новый пиджак на старый, медленно водил кисточкой по открытой оконной раме.
– А, этот? Он от той самой квартиры, где Лёшка жил.
– Какой Лёшка? – с недоумением опустила Женька свой инструмент, – тот, который умер?
Гиви кивнул. У Женьки, естественно, появился третий вопрос.
– А какого хрена он у тебя-то делает?
– Просто я про него забыл. Мне его дала ещё год назад Лёшкина соседка, Галина. Она живёт вместе с мамой, Дарьей Михайловной. Теперь они, вероятно, получат Лёшкину комнату.
– Погоди! Галина – это та самая, которая обнаружила трупы возле рояля, криками разбудила Ирку и потеряла сознание?
– Да, та самая.
– А зачем она дала тебе ключ от их с Лёшкой общей квартиры?
Гиви погрузил кисточку в банку с краской, потом извлёк и начал опять наносить мазки.
– Ну, как тебе объяснить? Ты ведь уже знаешь, что Лёшка был полоумный. Дарья Михайловна и Галина решили, что будет лучше, если я буду иметь возможность в любой момент прийти к ним на помощь. Мало ли, что! Теперь поняла?
– Угу.
– Но они и сами слегка с головой не дружат, – продолжал Гиви, чуть помолчав, – знаешь, что придумали?
– Что?
– Что Ирка – вампир.
– Моя сестра?
– Да.
Женька усмехнулась.
– Отдаю должное их смекалке и проницательности! Но как они догадались?
– Вот уж не знаю! Но они твёрдо убеждены, что Лёшка и Колька сдохли из-за того, что Ирка у них выпила всю кровь. Ещё они утверждают, что она кровь сосёт у Серёжки, поэтому он болеет.
– Но это бред! Те двое ведь умерли вовсе не от потери крови, а у Серёжки – СПИД! Он ещё задолго до Ирки начал болеть!
– Ну, А от меня что ты хочешь? – с досадой спросил грузин. Женька почесала затылок.
– Да ничего! Я просто офигеваю. А они знают, зачем сосёт Ирка кровь?
– Чтобы молодеть.
– Молодеть?
– Конечно. Они считают, что ей – уже пятьдесят, а выглядит она в два раза моложе только благодаря кровяной диете.
– Как интересно, – задумчиво проронила Женька, глядя на ключ. И тут она вспомнила, что такой же или похожий ключ лежит на столе в квартире, которую сняла Ирка. Он, вероятно, тоже был от замка наружной двери квартиры. Евгения Николаевна не сочла за труд туда сбегать и прибежать обратно с ключом.
– Гиви, я забыла спросить, ты знаешь Анну Лаврентьевну?
– Из четвёртого? – спросил Гиви, не отрываясь от дела.
– Да, из четвёртого, – пропищала Женька, заменив ключ на гвоздике, – что ты можешь о ней сказать?
– Ничего плохого и ничего хорошего. Очень нервная старушенция. Конфликтует со всем подъездом. Довёл её до такого лютого состояния родной сын. А что?
– Так она действительно состоит на учёте у психиатра?
– Да нет, вроде. У психиатра сынок её наблюдается. Витька его зовут. А она сама – у невропатолога.
– А её сын Витька – алкаш?
– Да, бывший десантник. С Лёшкой дружил. Зачем тебе это всё?
– Просто я люблю задавать вопросы, – сказала Женька и смылась.
Глава девятая
Дарья Михайловна и Галина по случаю воскресенья пекли в духовке пирог с черникой. Пока пирог за стеклом пышнел да румянился, мама с дочкой, сидя на кухне, думали-рассуждали, как бы вернуть к себе в дом Василия – того самого лейтенанта, который был, по твёрдому убеждению Гали, злостным вампиром и целый год супружеской жизни тем лишь и занимался, что пил её молодую кровь.
– Дура ты неумная, – говорила Дарья Михайловна, стуча по столу кулачком с синими прожилками, – уже третьего мужика зазря протрепала дурным своим языком! Чего его было славить по всему городу да на весь Интернет? Сосал и сосал! Зато лейтенант полиции! Другой, может, и не сосёт, а вот без погон! И без пистолета!