Маленькие карие глаза тут же перекочевали с листов бумаги на ворвавшегося наглеца. Но стоило Винсу собраться с мыслями и узнать гостя, он тут же скомандовал:
— Проходи и закрой за собой дверь. Ты опоздал, — он откинулся на спинку стула.
— Прости, были обстоятельства, — закрыв за собой дверь, Джек сел на свободный стул.
Из-за отсутствия окон в небольшой комнате всегда царил полумрак, а воздух пропитался запахом истлевших свечей. Вдоль стен тянулись старые и повидавшие жизнь шкафы, заваленные исписанными бумагами. Распоряжения и накладные хранили множество тайн, в которых и пропадал хозяин странной комнатушки. По центру маленького помещения располагался деревянный стол с приставленной к нему тумбочкой. Тумбочка — единственное место, где всегда был порядок — только наполненный вином графин да пара стаканов.
— Слышал и знаю. От того и не серчаю на тебя, — примирительно сказал Винс.
— Я, как освободился, сразу к тебе.
Джек заметил на себе уставший взгляд тучного собеседника.
— Пить хочешь?
— Не откажусь, — охотно согласился Джек.
— Вон, на тумбочке стоит графин. Наливай.
Зная изысканный вкус хозяина, глупо было отказываться от такого предложения. Винс никогда не держал паршивого пойла в своём кабинете.
— Так зачем пришел? — не став дожидаться пока Джек утолит свою жажду, поинтересовался Винс.
— Как зачем? У нас же с тобой дело, — залпом допив вино, не скрывая удивления, ответил Джек.
— Ты принес деньги?
— Ещё нет. Но деньги будут, как только Гарри рассчитает меня.
— Тогда почему ты сразу к нему не пошёл?
— Мне показалось, лучше сперва зайти к тебе и узнать не поменялось ли…
— Все в силе, — пресёк на корню необоснованные домыслы Винс. — Лучше поспеши, пока Гарри у себя, а то вдруг опять отправится в шахты и затеряется там на пару дней.
— Спасибо тебе, — повеселел Джек. — Тогда я пойду?
— Иди, — пожал плечами Винс.
Джек замер у входной двери и все никак не решался спросить.
— Ещё что-то?
— Да. Я хотел узнать, как он там?
— Всё хорошо. Тебе не стоит переживать. Я держу своё слово, пока ты держишь своё, — совершенно спокойным и деловым тоном пояснил Винс.
— Спасибо, — но видя, как собеседник уже успел вернуться к своим цифрам, Джек решил отложить этот разговор на потом.
Он застал Гарри на заднем дворе дома. Сидя на скамье тот устремил свой взор на морские волны, без устали накатывающие на золотистый берег и непрерывно омывающие песчаную гальку. Сам двор был окружен разнообразной растительностью. Небольшие кусты и цветы вырывали из серых и однообразных будней лагерной жизни, даруя возможность побыть наедине с самим собой. Никто из здешних даже не подозревал, что Гарри, старший смотритель, самый суровый из всех своих предшественников, лично, своими руками и вырастил этот чудесный сад. Странное хобби для такого как он. Джек уже не представлял своего наставника без данного уголка безмятежности.
— Не помешаю?
Сидевший доселе неподвижно Гарри лишь поднял вверх руку и жестом пригласил ученика подойти поближе. "Он знал что я приду", — промелькнуло в голове у Джека. Пройдя по узкой дорожке ведущей до самой скамьи, он присел подле учителя.
— Давно ты сюда не приходил, — словно укоряя гостя, начал Гарри.
— Так служба же, — решив не напоминать о своём наказании, абстрактно ответил Джек.
— Верно. Служба.
Интонация и скорость, с которой говорил учитель, насторожили Джека.
— У тебя все хорошо? — спросил он.
Словно придя в себя от вопроса, Гарри обернулся.
— Прости. Я просто размышлял и никак не мог прогнать свои мысли. Но твой приход помог мне справиться с их наваждением. — Кивнув в знак благодарности, подытожил наставник.
— Что за мысли?
— Да так, пустяк, — Гарри усмехнулся и отвёл свой взгляд. — Состарился я и даже не заметил, как это произошло.
Джек впервые слышал подобное откровение от учителя. Он всегда был несокрушимый и несгибаемый. Казалось, что и сам мир признавал его силу. А тут такое!
— Ты ведь несерьёзно? Главный надзиратель, гроза бандитов, каторжников и непререкаемый авторитет среди своих. Ты ни разу не прогибался под обстоятельствами и всегда находил выход, даже там, где многие предпочитали сдаться. Прости, но я не верю, что какие-то года способны сломить твою решимость.
— Скоро мне стукнет пятьдесят. Я чувствую, как с каждым прожитым днём мне всё трудней становится держать осанку. Просыпаясь по утрам, тело изнывает от ломоты, словно канатный трос под тяжестью поддона, поднимаемого с самых низов наших шахт. Что это, если не старость?
— Думаю, ты просто устал. Тебе бы сменить обстановку, развеяться. Может, в рыбацкий городок заглянешь, пощупаешь тамошних девок, и хмурые мысли покинут тебя. Вон, Уогнер от одной мысли о девках сразу приободрился.
— Уогнер? Дурень, что называет меня стариком?
— Разве? — растерявшись и поняв свою ошибку, смутился Джек. Не стоило упоминать о нём.
— Впрочем, не так уж он и неправ. Но я говорил о другом. Вот взять в пример тебя. Ты молод. Твой срок пребывания в этой тюрьме скоро подойдет к концу, и пред тобой будет открыт целый мир. Куда ты отправишься и чем займёшься? Ты думал об этом?
Джек опешил от заданного ему вопроса. Нет, он часто думал, что будет после его освобождения. Но Гарри впервые лично спросил его об этом.
— Не знаю, — искренне признался Джек.
— Тогда послушай мой главный совет. Не будь как я.
— Не понимаю…
— Не перебивай и выслушай. Будучи юнцом, под стать тебе, я прибыл на этот остров. Это был мой выбор, никто меня не заставлял его сделать. С самых первых дней все мои усилия были направлены на достижения цели — стать лучшим из стражей, а после — возглавить гарнизон. Так и вышло. Мне безумно нравилось, когда каторжники, завидев меня, опускали свой взор себе под ноги и молились богам, чтобы я прошёл мимо. Власть — страшное слово. Оно поглощает твою душу и наделяет сердце счастьем. Но всё это оказалось пустым. Лишь спустя прожитые годы, я понял это. Осознание, словно пущенная стрела, пробило мой разум. Я попросту утратил драгоценное время — свою жизнь. У меня нет самого главного, истинного счастья, — встав со скамьи Гарри подошёл к обрыву своего сада и не оборачиваясь к Джеку, задал вопрос. — Ты понимаешь о чем я?
— Нет, — изумился ученик.
— Семья, — выдохнув и немного ссутулившись, продолжил Гарри. — У меня нет никого, я одинок. Ты говорил про девок. Они могут утолить похоть, но не решить главного. Каждому сердцу нужна своя половина. Та, которая пройдёт с тобой по жизненному пути и подарит радость родственной близости. А после, если позволят боги, у вас появятся вездесущие и озорные малыши. Ты построишь дом, и дети наполнят его своим смехом. Сама возможность видеть, как они растут, сделает тебя самым счастливым человеком. Ты спросишь откуда мне это известно? Да глядя на тебя, я осознал всю глубину своих прошлых заблуждений. Ты словно кровный сын, которого никогда не было и уже не будет у меня. Сама мысль о скором твоем отъезде сделала из меня самого несчастного человека. Неизбежность, что я останусь один, открыла мне глаза, на то, кто я и чего добился. Одинокий старик, ни больше и ни меньше.
Джек замер в нерешительности. Он даже помыслить не мог о подобном в душе своего наставника. Услышанное стало откровением, застигшим его врасплох. Гарри прав. Скорая свобода пьянила и манила. Хотелось скорее сбежать с этого острова. Но теперь, как быть теперь?
— Я могу остаться, — как дико прозвучала эта фраза.
— Остаться? Что ты? Нет! Я буду первый, кто запретит тебе подобное и лично прогоню за шиворот с этой убогой земли.
— А я останусь! — неожиданно для себя стал упорствовать Джек.
— Глупец! Ты видимо не слушал меня, — обернувшись к нему, разгневался Гарри. — Пойми, я не позволю тебе сгинуть здесь. Ты должен. Нет, ты обязан быть свободным. Плыви, как можно дальше, найди свою единственную и не смей отпускать, построй для неё дом и заделай столько детей, сколько сможешь. Расти их и воспитывай. Не будь подобен мне, старому, одинокому ворчуну, — подойдя вплотную, уже шепотом добавил Гарри. — Только прошу, не смей делать глупостей. Уйти отсюда надо по закону, иначе не будет тебе той жизни, о которой я поведал.