– Спасибо, – отозвался он чуть дрогнувшим голосом и через силу улыбнулся: – Только уж лучше б ты что-нибудь нарыл, Бекер. До́ смерти не хочется помирать.
Глава 3
– Сейчас вечер, – произнес Керн таким тоном, словно сообщал Курту нечто, о чем он не знал и даже не догадывался; взгляд из-под встопорщенных седых бровей прожигал подчиненного жестко, неотступно и вдумчиво. – Полдня у меня в камере сидит человек, и я не знаю, по какой причине, по какому обвинению и по обвинению ли вообще. Я боюсь подойти и заговорить с ним, ибо человека в камеру посадил следователь, который не почел необходимым сообщить мне деталей, и я могу запороть дело, о котором, опять же, я, обер-инквизитор Кёльна, ни сном ни духом. Следователя нет на месте, и его невозможно найти нигде. Может быть, я ошибаюсь, Гессе, ты тогда поправь меня, но мне сдается, что это не по уставу и… – он умолк, сквозь прищур глядя на изо всех сил сдерживаемую улыбку, наползающую на губы Курта, и хмуро уточнил: – Хотелось бы знать, что забавного ты видишь в происходящем или слышишь в моих словах?
Курт выпрямился, приподняв опущенную голову, пытаясь хотя бы своим видом скомпенсировать и впрямь неуместное свое поведение, и тихо пояснил:
– Когда я умру, Вальтер, меня похоронят прямо здесь, перед вашим столом. А на могильном камне будет высечено: «In culpa sum[14]»…
– Я сдохну первым, – отозвался Керн ледяным голосом. – И на могиле моей напишут «Qua tu vadis, Gaesse?[15]». А теперь, если ты закончил упражняться в остроумии, я бы желал, как это ни удивительно, вернуться к происходящим событиям. Ты не станешь возражать?
– In culpa sum, – вздохнул Курт уже серьезно и, встретив взгляд начальства, поправился: – Виноват.
– Итак, я жду объяснений. Что за человек сидит в камере Друденхауса?
– Подозреваемый в убийстве Кристины Шток.
– Просто замечательно, – оценил Керн тоном, вовсе не согласующимся с произнесенными словами. – Я в восторге, Гессе. И что же делает в нашей камере убийца?
– Это подозреваемый, – с нажимом поправил Курт, и обер-инквизитор нахмурился:
– Ты мне уставом в морду не тычь. Лучшим ответом в твоем положении был бы написанный отчет. Надеюсь, это его ты прячешь за спиной?
Курт молча шагнул вперед, к столу, аккуратно положив перед Керном несколько листов, исписанных аккуратным ровным почерком, и тот хмыкнул, придвигая верхний лист ближе:
– Подозрительно. Я еще не начал лишаться рассудка, а у Гессе уже готов отчет. К чему бы это?
Курт не ответил и стоял молча, выпрямившись и заложив за спину руки, еще несколько минут, пока майстер обер-инквизитор, все более супясь, изучал его сочинение; наконец, когда тот поднял к нему железный взгляд, вздохнул:
– Вальтер, я все объясню…
– Кто еще об этом знает? – оборвал Керн негромко, но так четко, что где-то под ребрами свело нехорошим холодом. – Ты понимаешь, что именно я имею в виду, Гессе.
– Только наши, – так же тихо ответил Курт. – В магистрате ничего не подозревают, они уверены, что заключенный, наслышанный обо мне в связи с последним расследованием, просто…
– Понятно, – вновь не дав ему договорить, кивнул Керн, и он умолк.
Обер-инквизитор снова посмотрел на страницу, лежащую перед ним, тяжко выдохнул, упершись локтями в стол, и опустил голову, яростно потирая глаза морщинистыми сухими ладонями.
– О, Господи… – со стоном произнес Керн все так же тихо и медленно поднял лицо к подчиненному, глядя на него с усталой строгостью. – Гессе, ты хоть понимаешь, под какой удар подставляешь Друденхаус и Конгрегацию вообще?
– Я просто исполняю свою работу, – твердо возразил Курт, не отводя взгляда. – В этом происшествии ясно далеко не все, этот подозреваемый виновен не явно, и я готов даже утверждать, что – явно не виновен. За смертью Кристины Шток стоит нечто большее, нежели простое убийство, вызванное извращенной похотью. Убийство не было спонтанным, оно планировалось – девочку похитили за сутки до ее смерти. И подставить под него другого – тоже спланированная идея.
– Все, что ты сейчас сказал, может иметь смысл, Гессе; точнее, могло бы оный смысл иметь, если бы не одна существенная деталь: не то даже, что подозреваемый – преступник, а то, что…
– Да, я понимаю, – перебил теперь Курт. – Но я не норовлю всего лишь избавить от суда бывшего сообщника.
– Разве? – мягко уточнил Керн, и он выпрямился еще больше, стиснув за спиной сцепленные в замок пальцы.
– Я пытаюсь избавить от казни человека, чья вина не доказана, – четко проговаривая каждое слово, произнес Курт, глядя начальнику в глаза. – Его знакомство со мной связано с делом лишь тем фактом, что это знакомство навело его на мысль просить справедливости у Конгрегации, не более. Если я выясню, что ошибся, что Вернер Хаупт виновен… После прошлого дела мне все еще нужно доказывать, что мои личные симпатии никогда не стоят выше моего долга?