– Что мне делать? – спросил Штефан уже прямо, глядя теперь в лицо собеседнику – открыто, требовательно; Курт вздохнул.
– Идти домой, – ответил он, сам теперь отводя глаза в угол и чувствуя на себе грустный, утомленный взгляд. – Успокоиться. Я… – от того, что фальшь и банальность произносимого были очевидны, несомненны, на душе стало мерзостно. – Я посмотрю, что тут можно сделать.
– Понятно… – шепотом протянул Штефан Мозер и, помедлив, рывком поднялся. – Я, в общем, ни на что такое не надеялся. Спасибо, что вы меня опять слушали, майстер инквизитор, и доброго вам дня.
На прощание мальчика никто не ответил и не сказал ему, уходящему, вслед ни слова.
Глава 6
На сей раз Ланц выслушал его унылый рассказ о неотвязном посетителе с большим тщанием и внимательностью, подытожив решительно и убежденно: «У парня явная беда с головой, и посему идея поговорить с его родителями не столь уж плоха. Нынче же вечером зайду к ним. Пускай присмотрятся к своему отпрыску».
Курт не возразил – ни утверждению старшего сослуживца, ни его решению; аргументов против подобных подозрений у него не было, да и, говоря по чести, его самого подозрения эти посетили не раз. Что же до беседы с Мозером-старшим, то и здесь он вполне отдавал себе отчет, что говорить лучше именно Ланцу, живущему в этом городе давно и вот уж более двадцати лет пребывающему на своей должности. Однако же спалось ему этой ночью скверно, и душу не покидало ощущение совершённого походя предательства.
Утро наступило внезапно, явившись в комнату вместе с все тем же Ланцем – бледным, как никогда собранным и похожим на родича у гроба покойного.
– Подъем, – пояснил он, когда Курт, проснувшись от несильного, но настойчивого пинка коленом, дернулся в сторону, уставясь на сослуживца непонимающе. – Одевайся, жду тебя внизу.
– В чем дело? – пытаясь собрать вялые мысли воедино, пробормотал он хрипло со сна, усевшись. – Нашли девчонку?
– Нет, – коротко и хмуро откликнулся тот. – Мальчишку. Подымайся.
Зарождающиеся утренние заморозки подернули тонкой, еще не ледяной, но уже стылой коркой загустевшую кровь вокруг, укрыв такой же мерзлой пеленой широко распахнутые глаза мальчика лет десяти с некогда светлыми, а теперь темно-бурыми короткими волосами. Тело лежало у городской стены на пустыре среди бугров окаменевшей октябрьской грязи, неестественно белое на фоне смерзшейся земли. Оцепление из стражей Друденхауса было готово в любой момент отшить всякого, кому взбредет в голову полюбопытствовать происходящим, однако в этот ранний час вокруг не было ни души.
– Вот ведь черт… – выронил Бруно едва слышно, когда до убитого осталось три-четыре шага, и застопорился, явно подавляя желание попятиться; Ланц подтолкнул его в спину:
– Иди, Хоффмайер, иди. Привыкай. Не на хорах служишь.
– Под ноги только смотри, – не оборачиваясь к вновь прибывшим, подал голос Райзе, сидящий у тела на корточках; голос у следователя и эскулапа Друденхауса был надтреснутый, как старый кувшин. – Не затопчите тут все.
– Брось, по такому заморозку в земле все равно ни единого следа не осталось… – возразил Курт тихо, приблизясь, однако, опасливо и неспешно. – То же самое, Густав? – уточнил он, понизив голос еще более, и тот вздохнул:
– Да, за исключением насилия. Раны те же; в этот раз изрезано меньше, как видишь, однако кое-что общее прослеживается. Даю заключение сразу: та же рука.
– Вот теперь точно вляпались, – так же тихо произнес Ланц, остановившись рядом. – Хальтер ума лишится.
– Опять отпрыск знатного горожанина?
– Хуже, абориген, – ответил тот тяжело и как-то сквозь губы, неведомо к чему оглядевшись по сторонам. – Много хуже. Это Иоганн Хальтер.
– Id est…
– Да, – угрюмо подтвердил Ланц, глядя на тело так, словно надеялся, что оно сейчас исчезнет, и все происходящее окажется попросту мороком, наведенным шутки ради неведомым волшебником. – Сын нашего бюргермайстера.
– Вот зараза… – пробормотал Курт тоскливо и едва не покривился от неуместно громкого голоса помощника на фоне их почти шепота:
– А будь это бездомный мальчишка – вы бы так не заботились, а?
– Дурак ты, Хоффмайер, и не лечишься. – Ланц говорил все так же едва слышно, без злости в голосе, устало складывая слова одно к другому. – Дело не в том, что видим в этом убийстве мы, а в том, что увидит в нем город. Хальтер будет биться головой об стену и свирепствовать, наплевав на все свои сделки с местными шайками, Кёльн впадет в панику, и сколько может быть самовольных «судов»… Приятелям нашего аборигена не позавидуешь, как и любому мало-мальски нелюбимому нашими добрыми прихожанами жителю города. Что-то искать, что-то расследовать в такой обстановке станет и вовсе невозможно… Чтобы сохранить хоть какое-то подобие порядка, Друденхаусу придется вывернуться через уши наизнанку.