- Или просто понимать начинаем больше.
От того, как снова по-взрослому заговорил сегодня Мозер-младший, от этого выражения полной серьезности и неподдельного страха в его лице Курт снова ощутил неприятное, раздражающее желание наплевать на мнение начальства и старших сослуживцев, достать так и не начатое дело из архива и все-таки поставить на том единственном листе пометку «утверждено к расследованию»...
- Понимаешь, - вновь попытался возразить Бруно, - никто здесь не полагает, что ты говоришь неправду. Во лжи тебя не обвиняют. Но...
- Но вы думаете, что мне все это чудится, - довершил за него Штефан с кривой, тоже совершенно не детской усмешкой. - Что я наслушался... всяческих историй, и оттого боюсь темного шкафа. Но теперь дело не лишь в темном шкафу, все еще хуже, я ведь и пришел потому.
- О, Боже ты мой... - все-таки не сдержал тяжкого воздыхания Курт, прикрыв на мгновение глаза и ощутив вдруг сейчас, в середине не особенно заполненного делами дня, невозможную, сонную усталость. - Рассказывай, Штефан. Что еще стряслось?
- Я слышу оттуда голос, - тихо отозвался мальчик, вновь уведя взгляд в сторону, и, снова не дождавшись на свои слова никакого ответа, продолжил: - Я слышу Кристину.
- Постой, - перебил его Курт совершенно уже неучтиво, резко. - Какую еще Кристину?
- Кристину Шток, - раздраженно пояснил тот, - которую нашли мертвой шестого, в среду! Я ее слышу оттуда, она говорит со мной, ясно?
- Спокойно, - осадил Бруно - ладонь его стиснула локоть мальчика, но смотрел он при этом на своего попечителя, смотрел укоризненно и почти строго. - Спокойно, - повторил он настойчиво. - Спокойно и по порядку.
- Как тут можно спокойно?! - возразил тот сорванно, растеряв остатки своего недетского самообладания. - Какой порядок, если со мной из моего шкафа говорит мертвая девчонка! Это не порядок!
- Ты с ней знаком? - оборвал его Курт, поправившись: - Был знаком?
- Ну, был. Не водился - сами понимаете, девчонка, - сумев, наконец, чуть унять голос, ответил тот понуро. - Родители между собою общались, а я знал ее просто в лицо да как звать... Если вы это к тому, что я в нее втрескался, и теперь она с горя повсюду мне мерещится - это вы зря, ясно? В гробу я ее видел!
- Успокойся, - повторил Бруно, и тот осекся, отвернув взгляд еще более в сторону, в самый дальний угол часовни. - Этого никто и не думал. Ты сказал, что... гм... слышал голос - ее голос, поэтому надо было узнать, насколько ты с нею знаком. То есть, достаточно ли для того, чтобы не спутать ее голос с любым другим.
- А какая разница, если вы все равно в это не верите?
- Ты рассказывал об этом кому-нибудь? - вновь оставив без ответа его вопрос, осведомился Курт; тот передернул плечами:
- Да, Францу...
- Из взрослых.
- Нет, - твердо отозвался Штефан, на миг вскинув взгляд и снова отведя глаза. - Больше я им не рассказываю ничего - никому, ни родителям, ни духовнику. Если они смеялись или злились, когда я говорил о том, что бывало раньше, то теперь-то что будет? А кроме того, есть еще одна вещь... Я кое-что узнал, и от этого у меня просто мурашки по спине.
- Какая вещь? - невольно скосившись в узкий витраж, на солнце, без особенного интереса спросил Курт, и мальчик неловко кашлянул, явно осознавая, как дико для сторонних слушателей звучит все, что он рассказывает сейчас.
- Еще я узнал, что родители всего этого не слышат, - сообщил он, наконец. - Когда начинается вот это, голос из шкафа. В первый раз это случилось ночью, и я тогда опять не спал до утра, даже не ложился - всю ночь просидел на постели. Когда я жаловался, что дверца шкафа открывается, отец сказал, что просто криво сколочено или рассохлось, и прибил туда крючок; так вот теперь я все время запираю шкаф на этот крючок, а потом еще придвигаю к дверце стул. Без этого не ложусь... Вот в ту ночь я так и сидел - шкаф заперт, стул у дверцы, и я не спал. И это было - голос оттуда, понимаете?
- И что она говорила?
- «Не глупи, Штефан, открой дверь и иди к нам».
- «К нам», - повторил Курт, сам не сумев понять, чего в его голосе было больше - скепсиса или растерянности. - К кому?
- Да почем я знаю? - снова повысил голос тот и притих, встретив хмурый взгляд майстера инквизитора. - Так я слышал. Так вот, второй раз это случилось даже не ночью, а вечером, когда только начало темнеть. Мама зашла ко мне вчера - пожелать доброй ночи и прочее; ну, знаете... И она стояла у самого шкафа, когда я это опять услышал. Она сказала - «Да, Штефан, доброй ночи» с таким... хихиканьем... - узкие плечи мальчишки передернулись, словно ему вдруг стало холодно. - И я тогда подумал - вот сейчас-то мне и поверят!.. Только ничего мама не услышала, понимаете? Я слышал, а она нет. Поэтому сегодня я опять пришел в Друденхаус, потому что больше просто не знаю, что делать.