Финк, когда он приблизился к камере, вскочил, метнувшись к решетке рывком, вцепившись в прутья, и замер, ничего не говоря, лишь глядя выжидательно, с отчаянной надеждой.
- Бумаги о твоем освобождении подписаны, - сообщил Курт негромко, забрав у стража ключ и отогнав его прочь кивком, и вскинул руку, оборвав не успевшие еще вымолвиться слова: - Не меня благодари - убийцу.
Ошалелое, радостное облегчение в глазах бывшего приятеля не исчезло, однако словно бы потускнело, затмившись мрачностью.
- Еще кого-то зарезали? - предположил он почти без вопроса в голосе, и Курт кивнул, распахивая дверцу решетки:
- Выходи... Да. Еще кого-то. А если точнее - Хальтера-младшего.
- Вот тварь... - процедил Финк сквозь зубы и, перехватив его взгляд, нахмурился, отступив: - Что ты так на меня вылупился, Бекер? Ты ведь не думаешь, что это мои парни порешили мальчишку, чтобы с меня снять подозрения?
- Нет, я так не думаю - по многим причинам; однако у меня есть к тебе разговор, серьезный разговор, перед тем, как ты уйдешь из Друденхауса.
- Вербовать будешь? - мрачно уточнил тот, и Курт вздохнул, подтолкнув его в спину к двери:
- Хуже, Финк. Я должен сказать тебе кое-что, - пояснил он, когда из-за поворота коридора их уже не мог слышать страж у камер, - и, будь так любезен, выслушай меня спокойно, без возмущенных криков и сквернословия. Это - понятно?
Тот скосил в его сторону взгляд, уже далекий от радостного и благодарного, полный теперь подозрительности и напряжения, но не произнес ни слова; Курт кивнул.
- Хорошо. Подробностей рассказывать не стану - не имею права, однако изложу кое-какие свои выводы, дабы ты уяснил, что я серьезен и не вываливаю тебе первое, что взбрело мне в голову... Итак, Финк, главное: можешь считать доказанным, что подставить хотели именно тебя. Не кого угодно, лишь чтобы скрыть подлинного убийцу, а тебя и только тебя.
- И какая тому причина? - хмуро уточнил тот, и Курт ткнул себя пальцем в грудь:
- Я. Многое в этом деле говорит о том, что кто-то хотел привлечь мое внимание. Кто-то знал, что ты знаешь меня, что обратишься ко мне за помощью, если окажешься в таком положении. Главное - что я эту помощь окажу; это, стало быть, кто-то, кто располагал сведениями о нашем прошлом знакомстве и - о том, что это знакомство недавно было восстановлено. Проще говоря, Финк, ты в этом деле стал попросту разменной монетой.
Тот слушал, все более мрачнея, глядя в пол у своих ног; наконец, подняв взгляд тяжело, точно наполненный свинцом котел, переспросил - тихо, почти не разжимая губ:
- И девчонку зарезали потому?
- Этого я пока не знаю, - качнул головой Курт. - И для тебя главное не это. Главное вот в чем. Подумай сам: кто-то знал о нашей старой дружбе, кто-то знал, что мы снова встретились, причем встреча эта закончилась восстановлением отношений... ну, скажем так - не враждебных. Кто-то, кто знает, где проходят ваши сборища, кто знает, что там бываешь ты - что бываешь часто, иначе не стали бы подкарауливать тебя именно там. Что из этого следует?
- Хочешь сказать, меня сдал кто-то свой? - уточнил Финк уже вовсе свирепо. - Что из моих парней; так?
- У тебя есть иные предположения? - вздохнул он почти с непритворным состраданием, и тот кивнул так резко, что было слышно в каменной тишине коридора, как что-то хрустнуло в затылке:
- Да, Бекер. Есть. Хочешь, скажу?
- Хочу. Мне сейчас не помешает любой совет и любая версия. Излагай.
- Излагаю... версию. - Финк был почти злораден, и в голосе его звучал неприкрытый гнев. - Вот тебе «иные предположения»: о том, кем ты был, о том, кто я, не только мои парни знают. Твое начальство ведь тоже, а? Ты ведь писал донос или как это звать... когда получал информацию от меня этим летом, а?
- Отчет, - возразил Курт тихо, и тот яростно отмахнулся:
- Похеру. Ведь писал, от кого, почему я помогать кинулся, что и как, а? Чего молчишь, Бекер? Ведь твои главные тоже все это знают. Или, по-твоему, среди головорезов могут быть предатели, а среди святых и непорочных инквизиторов все сплошь преданные служители и псы верные?
- Разумеется, в беседе с ним я этой темы раскручивать не стал, однако... - Курт обвел взглядом безмолвных слушателей, расположившихся в рабочей комнате Керна, и в ответ прозвучали скорбные вздохи; он кивнул: - Да. Вот и я подумал о том же.
- Не сочтите, что я снова злословлю великую и ужасную Инквизицию, - тихо заметил Бруно, - однако смею напомнить, что при предшествующем дознании выяснились неприятные детали, касающиеся чистоплотности представителей вашего попечительского отдела. А говоря простыми словами - один из тех, кто должен следить за вашей честностью, продался с потрохами. И, как я понял, до сих пор не выяснено, кто именно; так?