— Тоже версия, — повторил Курт с расстановкой. — Ничем не хуже других… если учесть, что у нас их вовсе нет, ибо моя, как не ты один уже заметил, несколько грешит нестыковками.
— Но это все равно ничего не дает, — закончил за него подопечный. — Это ты хотел сказать?
— Eheu[33], - вздохнул он, тяжело оттолкнувшись от стены, и встряхнул головой, точно надеясь, что боль слетит, будто неплотно сидящий стальной обруч. — Картина прежняя в любом случае: тело, убийство и полное отсутствие хоть какой-то ниточки. Тупик.
— А интересовался ты у своего приятеля, не насолил ли он кому из горожан в особенности? Быть может, девочка тут и вовсе ни при чем, и все это — единственно для того, чтобы напакостить этому Финку.
— Самый умный, да? — с невеселой усмешкой отозвался Курт. — Разумеется, я осведомлялся об этом. Нет, за последние полгода он ни одного относительно влиятельного кельнца не тронул; ни на улицах, ни в лавках, ни в домах, да и ранее тоже: люди такого размаха, способные на столь запутанные и сложные действия — это не полета Финка птицы. Кроме того, уж больно накрученно все это для заурядной мести за грабеж или кражу.
— Но этот человек ведь не только в «грабежах или кражах» замешан, — осторожно заметил Бруно, и он кивнул.
— Это верно. Однако последнее совершенное им убийство имело место давным-давно. Я, разумеется, отдаю себе отчет в том, что с местью за подобные дела можно тянуть и годы, но все же — не думаю, что его грешки имеют к делу хоть какое-то касательство, ибо, опять же, ни один более или менее занимающий положение горожанин на его ноже духа не испустил.
— А почему вы так ухватились за мысль, что все это учинили люди «с положением»? — пожал плечами тот. — Девица нанятая? Кто сказал, что ее наняли? Быть может, она дочь, сестра или тетя жертвы твоего Финка, и работала она не за деньги, а по собственному произволению. Чтобы сутки продержать у себя похищенную девчонку, опять же, никаких особенных средств не нужно — нужна только комната на замке или просто веревка покрепче да кляп; ее даже кормить не обязательно — за сутки, чай, не помрет. А тот факт, что этим таинственным «кому-то» известно, где находится… как его… «Кревинкель»?.. и кто там собирается, вообще может говорить не о том, что это богачи с большими связями, а вовсе даже о том, что (и это более логично) люди эти из кругов ниже некуда.
— Закидаю святомакарьевкий ректорат запросами, — с чувством проговорил Курт. — Пускай определят тебя на обучение.
— Это снова глум, или есть логика в моих словах?
— И немалая, — кивнул он уверенно. — Дитрих этим вечером приглашает нас с Густавом «на ужин»; полагаю, чтобы как следует накачаться от безысходности в нашей компании. Идем со мной, изложишь ему свои идеи.
— Благодарю, — покривился подопечный, отгородившись от него обеими ладонями. — Уволь. До поздней ночи смотреть на ваши смурые физиономии? Идею — дарю; излагай сам.
— Не нравится мне это… — пробормотал Курт так удрученно, что тот нахмурился.
— Не по душе подарок?
Он не ответил — лишь указал за спину Бруно кивком головы, и помощник, проследив его взгляд, тоже недовольно сдвинул брови: по коридору от лестницы шагал страж Друденхауса, стоящий обыкновенно внизу, в приемной зале — шагал быстро, уверенно приближаясь, отчего становилось ясно, что направляется он именно сюда, к майстеру инквизитору второго ранга, для коего имеется некое сообщение — в свете происходящего в последние дни, навряд ли приятного свойства.
— Что случилось? — бросил Курт еще издалека, приближаясь навстречу ему и не дожидаясь должного приветствия и обращения; тот остановился.
— Вас спрашивают, — пояснил страж голосом недовольным и несколько, как показалось, смятенным, и пояснил в ответ на вопросительный взгляд майстера инквизитора: — Мальчик. Говорит — вы знаете, в чем дело.
— О, Господи, — простонал он, прижав пальцы к виску, — его мне еще не хватало сегодня…
— Выставить? — с готовностью подхватился страж, и Курт вздохнул.
— Ни в коем случае. Сопроводи в часовню — я спущусь к нему.
Штефан сидел на последнем ряду скамей, в самом дальнем углу часовни, сжавшийся, поникший, и смотрел в пол, обернувшись на шаги резким рывком и порывисто поднявшись навстречу вошедшим. От брошенного на него взгляда Курт едва не поморщился и, пересиливая острое желание развернуться на месте и уйти, приблизился, пытаясь выглядеть уверенно и невозмутимо.