В связи с исполнением этических норм и заповедей в "Пастыре" поднят вопрос о роли дьявола, что было весьма актуально для рядовых христиан того времени. В Новом завете образ дьявола - Сатаны, Князя мира сего не играет существенной роли, поскольку "сему миру" скоро должен наступить конец, а следование заповедям Иисуса, вера в него должны обеспечить спасение; первые христиане, по существу, противопоставляли себя миру. Но по мере увеличения численности христиан, продолжавших жить по законам окружающего общества и, вероятно, достаточно часто нарушавших жесткие требования первых последователей Иисуса, все большую роль начинает играть вера в происки дьявола, переплетаясь с языческими представлениями о злых духах и демонах. Таким образом вина человека как бы переносилась вовне, на злого духа, а сам грешник оказывался виновным лишь в слабости, поддавшись искушению могучего Сатаны. В "Пастыре" автор утверждает: "... дьявол упорен и своею силою противодействует рабам Божиим", на что получает возражение: "Не может дьявол пересилить рабов Божиих, которые веруют в Господа от всего сердца". Тем самым подчеркивается, что человек ответственен за свои поступки; а тот, кто не соблюдает заповедей (как сказано несколько раньше), сам себя осуждает на гибель.
Эти рассуждения были своеобразным ответом на начинавшуюся складываться веру в особую роль Сатаны. Впрочем, и автор "Пастыря" не чужд этой веры: в рассуждениях, как отличить истинного пророка от ложного, отмечается, что в лжепророка дьявол вселяет свой дух, чтобы привлечь кого-либо из праведных. Представление о Сатане, однако, еще не сложилось во всех деталях. Согласно наставлениям выступающего в видениях пастыря, около человека два ангела добрый и злой. Злой ангел (черт будущих верований) может войти в сердце человека и разбудить в нем дурные чувства и вожделения: гнев, досаду; пожелание роскошных яств; но верующий должен избегать его, не допускать его к себе (то есть не допускать подобных эмоций и желаний). Здесь злой ангел выступает отдельно от Сатаны, пока это всего лишь олицетворение дурных побуждений, от которых легче избавиться, если считать, что они навязаны со стороны. Наказание также осуществляет не дьявол, а "ангел наказания", который определяет степень наказания за прегрешения (даже если грешник покаялся), после чего кающийся получит прощение, ибо он должен претерпеть различные скорби со смирением (тем самым как бы проверяется истинность покаяния).
Особое место среди заповедей, приведенных в "Пастыре", занимает первая, в которой формулируются основы вероучения. В ней утверждается Единство Бога: "...един есть Бог, все сотворивший и совершивший, приведший все из ничего в бытие. Он все объемлет, будучи необъятен, и не может быть ни словом определен, ни умом постигнут". В этой заповеди нет еще догмата о Троице, как он выражен в Символе (исповедании) веры, принятом в 325 г на Никейском соборе, согласно которому Бог един по существу и троичен в лицах (ипостасях - Бог-Отец, Бог-Сын и Бог-Дух Святой). В период когда создавался "Пастырь", основные споры между христианами шли о сущности Иисуса и его отношении к Богу-Отцу (в меньшей степени эти споры касались Духа Святого).
В "Пастыре" образ Иисуса Христа складывался из представлений первых христиан из иудеев, которым была чужда идея рождения Богом Сына от земной женщины; и гностиков, воспринимавших Иисуса как мистическое Слово Божие, Логос; а некоторые, например докеты, вообще считали пребывание Христа на земле кажущимся.
Интересна особая трактовка в этом памятнике притчи о виноградарях, которая существенно отличается от изложенной в канонических Евангелиях. Согласно этим Евангелиям (Мк.12:1-9; Мф.21:33-41; Лк.20:9-16), Иисус рассказывает притчу о том, как некий человек насадил виноградник и отдал его виноградарям для обработки. Когда же хозяин послал к ним слуг, то те "иного убили, а иного побили камнями (Мф.21:35); когда господин послал своего сына, виноградари убили и его (господин символизирует Бога).
В притче Гермы смысл совсем иной: раб, которому господин дал виноградник, улучшил его, а яства, предложенные ему господином, роздал товарищам. Тогда господин, с согласия сына, сделал раба наследником. Здесь господин - Бог, виноградник - народ, сын - Святой Дух, а раб - это Сын Божий, то есть Иисус. Хотя здесь присутствуют все лица Троицы, но их восприятие далеко от ортодоксального. Иисус не выступает как ипостась Бога-Отца. Он Его Сын и одновременно (как и в "Учении двенадцати апостолов") - раб, которого Бог сделал своим наследником за труды по спасению людей. Герма объясняет, что, несмотря на рабский образ, Сын Божий велик и могуч.
Подобные представления существовали и раньше, их можно проследить в Послании апостола Павла к Филиппийцам (2:7), где сказано, что Иисус "уничижил Себя Самого, приняв образ раба" (в канонических Евангелиях аналогичного высказывания нет). Сын Божий, согласно верованиям христиан, древнее всякой твари (творения - то есть он не сотворен), но проблему Богочеловека автор "Пастыря" старается решить логически: Бог поместил Святого Духа, "прежде сущего", в тело, им самим избранное. Тело Иисуса воскресло, ибо он много потрудился и много пострадал. Таким образом, как и в ряде неортодоксальных христианских групп II в. (о чем упоминает Лионский епископ Ириней в книге "Против ересей"), разделяется телесная оболочка Иисуса и Дух, вошедший в него, - извечно существующий Христос и человек, с которым Он соединился. Вероятно, подобная концепция была и в апокрифическом Евангелии от Петра созданном примерно в первой половине II в.
Своим объяснением Герма пытается создать представление об Иисусе, которое было бы понятно разным группам верующих, прежде всего, из средних слоев бывших язычников: утвердить традицию воскресения Его во плоти и в то же время сохранить веру в Него как существующего от века Сына Божия. Отчасти такая позиция Гермы может быть связана с тем, что для него очень важным было единство Церкви - без этого она не может быть достроена. Герма призывает к прекращению вероучительных споров. Предлагая свое понимание сущности Иисуса, он, вероятно, стремился сгладить противоречия между разными христианскими группами.
Но в описании строящейся Церкви и тех "камней", из которых она складывается, автор "Пастыря" не выделяет особой роли клира - епископов и пресвитеров, которые считали себя руководителями общин не только в организационных, но и в вероучительных вопросах. Особое осуждение он высказывает в адрес тех служителей, которые обогащаются за счет вдов и сирот и наживаются за счет своего служения.
Автор "Пастыря" продолжал традиции 1 в., в частности, традиции пророчеств и описания видений, которые (с его позиций) исходили непосредственно от Бога. При этом, благодаря объяснению пророчеств и видений, это произведение было близко многим верующим, которым были недоступны сложные рассуждения и полемические сочинения христианских богословов и отцов Церкви. Вероятно, именно поэтому "Пастырь" оказался включенным в Синайский кодекс. Однако целый ряд расхождений с ортодоксальным учением не позволил включить его в число священных книг, как, возможно, и относительно поздняя дата его создания.
Я остановилась только на некоторых вопросах, которые могут возникнуть при чтении "Пастыря"; содержание его глубоко и многопланово, однако нарочитая "неразумность" Гермы и подробные толкования всего изложенного позволяют понять идеи автора "Пастыря" каждому внимательному читателю.
КНИГА ПЕРВАЯ. ВИДЕНИЯ
Видение первое. Обличение Гермы за его собственные слабости и за небрежность в исправлении детей его
I. Воспитатель мой продал в Риме одну девочку. По прошествии многих лет я увидел ее, узнал и полюбил как сестру. Через некоторое время, увидев, что она купается в реке Тибр, я подал ей руку и вывел из реки. Глядя на ее красоту; я думал: "Счастлив бы я был, если бы имел жену такую же и лицом и нравом". Только это, и ничего более я не подумал. Позже шел я с такими мыслями и прославлял творение Божие, раздумывая, сколь величественно оно и прекрасно. Во время прогулки я заснул, и дух подхватил меня и понес куда-то, через местность, по которой человек не мог пройти. Была она скалиста, крута и непроходима из-за вод. Миновав ее, я достиг равнины и, преклонив колена, начал молиться Господу и исповедовать грехи свои. И во время моей молитвы отверзлось небо и увидал я ту женщину, которую пожелал себе. Она приветствовала меня с неба: