Он поехал вниз, как на салазках, – все быстрее и быстрее. А потом в глазах мелькнуло черное ночное небо, цветные новогодние гирлянды и – лишь на долю секунды – огромный белый сугроб свежеубранного снега. На него навалилась темнота, беспомощность и ощущение полного провала – в прямом и переносном смысле. И еще очень не хватало воздуха…
Его потянули, а потом и сильно рванули за полу дубленки, и отец Василий с облегчением вынырнул наружу и вдохнул сладчайшего кислорода.
– Ты чего здесь делаешь, мужик? – склонился над священником здоровенный парень в камуфляже.
Отец Василий хотел ответить, но язык не слушался, а в глазах все еще плавали разноцветные искры.
– Язык проглотил? – сурово переспросил охранник и, поставив отца Василия на ноги, несильно его встряхнул. – Это ты, что ли, стекло разбил?
Он определенно слышал звон разбитого стекла, но самого падения в сугроб так же определенно не видел, и предположить, что странный небритый мужик свалился сюда с крыши, с высоты третьего этажа, еще не успел.
Двери Дома рыбака распахнулись, и на улицу вывалилась толпа голых, обезумевших людей. Парень оглянулся на шум, да так и застыл, выпучив глаза и широко открыв рот. Это явно был тот самый «новенький Сашка», о котором говорили охранники с полчаса назад.
– Мать честная! – только и произнес он. – Это как же называется?! Ни хрена себе, работенку я нашел!
– Пусти, друг, – дернулся отец Василий, но охранник его не слышал и продолжал держать воротник дубленочки своей огромной ручищей.
Бить его не хотелось, и отец Василий, вздохнув, быстро расстегнул пуговицы, выдернулся из рукавов дубленочки и уже через миг бежал прочь от этого страшного места. «Дайте мне его! – звенело в ушах приказание костолицего. – Дайте…»
Он не пробежал и сотни шагов, когда понял, что происходит нечто странное: сзади упорно раздавались странные звуки, словно здесь, посреди зимы, шумел приморский прибой. Отец Василий обернулся и ощутил, как поднимаются мелкие волоски у него на руках и затылке. Метрах в тридцати, прямо на него надвигалась белеющая в лунном свете громада обнаженных тел.
Они мчались на него молча и сосредоточенно, так, словно бежать по снегу за одиноким священником и была главная задача их жизни. Услышав команду костолицего, они словно забыли о том, что они еще и матери и отцы, бульдозеристы и официантки. Теперь для них не существовало иной цели, кроме как догнать и доставить своему «апостолу» этого чужака.
– Стойте! – крикнул священник. – Остановитесь! Что вы делаете?!
Но толпа не слышала его. Люди так и бежали к нему, к своей единственной цели, тряся обвисшими гениталиями и толстыми складками жира на животах и сосредоточенно вдыхая и выдыхая воздух. В лунном свете пар от их напряженного дыхания и разгоряченных тел выглядел сюрреалистической дымкой на картине романтически настроенного художника. Вот только не был этот «художник» ни добр, ни светел духом. Отец Василий еще раз панически оглядел преследователей и понял, что за звук заставил его насторожиться и оглянуться с минуту назад. Это был шум работы сотен легких и скрип сотен босых ног по свежевыпавшему пушистому снегу.
– Стойте, люди! – уже менее уверенно попросил он. – Опомнитесь! Придите в себя!.. – И тут же осознал: они не остановятся. Потому что на самом деле их самих здесь просто нет. А на него движется заключенная в чужие тела железная воля костолицего.
Он резко изменил направление – на льду его могли запросто загнать числом, как зайца, – и рванул в камыши, надеясь потеряться среди жестких, двухметровой высоты зарослей. Но это, как оказалось, и стало его ошибкой. Звук шагов сотен босых ног и дыхания сотен человек позади него так и не прекращался, но теперь к ним добавился и хруст ломающегося камыша, и через несколько минут священнику чудилось, что этот жуткий хруст идет отовсюду, и он осознал, что просто не понимает, куда надо бежать, чтобы спастись.
Он затравленно огляделся по сторонам и увидел, как из зарослей справа прямо на него вывалилась огромная, дородная женщина с выпученными, потерянными глазами.
– Святый боже! Святый крепкий! Святый бессмертный! Помилуй нас! – скороговоркой пробормотал священник и осенил даму крестным знамением.
Женщина шагнула вперед, тряхнув огромной грудью, и замерла. Что-то внутри ее определенно происходило.
– Опомнись, дщерь! – воззвал священник, и в пустых глазах дамы на миг промелькнуло что-то осмысленное.
Снова хрустнули камыши, и из-за спины женщины появился и застыл второй персонаж – тощий мужичок с пышными черными усами. Он стоял за спиной дамы и бессмысленно смотрел прямо перед собой – то ли на священника, то ли сквозь него. Затем из камышей возникла еще одна фигура, за ней – еще одна… Отец Василий закричал и, не помня себя, бросился прочь.
Он вышел к Усть-Кудеяру только часа через три. Крюк, который он сделал, чтобы уйти от погони, оказался непомерно велик. Так что, когда прямо перед ним возникла городская свалка, священник был настолько обессилен, что вполне серьезно начал подумывать, не прикорнуть ли ему прямо здесь, у дымящейся и пронзительно воняющей чем-то химическим кучи. Но бог миловал: он нашел в себе силы и еще через сорок минут ввалился в ГУВД.
– Где Скобцов?! – выдохнул он.
– Дома, где же еще? – вопросом на вопрос ответил дежурный.
– А сколько времени? – догадался спросить отец Василий.
– Три ночи, – пожал плечами дежурный. – А что случилось? Э-э! Да вы ранены!
Священник проследил его взгляд и понял, что у него снова лопнули швы на плече.
– Это старое! – отмахнулся он. – А кто здесь есть?
– Подождите, я сейчас дежурного смены кликну…
Дежурный капитан долго не мог принять ту мысль, что перед ним находится местный поп, но, когда он это все-таки осознал, так же долго и терпеливо слушал все, что смог вывалить на него отец Василий.
– Значит, это не они вас ранили? – в очередной раз переспросил капитан.
– Нет, – в очередной раз отмахнулся священник. – Там похуже дела. Там люди голые по камышам бегают! Несколько сотен голых людей! Представляете?!
– Зачем? – изумился капитан.
– За мной, – убито признался священник.
– И что, все несколько сотен – за вами? – не мог поверить капитан.
– Все – за мной, – обреченно кивнул священник.
Капитан поспешно переменил тему.
Потом отца Василия попросили подождать, и он слышал, как шушукались между собой милиционеры. Потом, судя по всему, капитан решился-таки позвонить среди ночи начальнику ГУВД, и вот после этого звонка все изменилось.
– Идите-ка вы домой, – не глядя священнику в глаза, предложил капитан. – Так будет лучше… Для вас в первую очередь.
Отец Василий попытался поймать его взгляд, но не смог и понял, что капитан, по сути, прав и ему пора уходить, потому что ничего другого ему менты не предложат. Вот только очень болит плечо…
Дежурный милицейский «уазик» довез священника прямо до больницы, и здесь, едва открыв дверь приемного покоя, отец Василий понял: от судьбы не уйдешь. Прямо перед ним стоял многострадальный молодой хирург Евгений.
Евгений дикими глазами глянул на окровавленное плечо отца Василия и схватился за голову.
– Что на этот раз? – дернув кадыком, спросил он. – Бокс или, может быть, плавание?
– Бег с препятствиями, – попытался отшутиться священник, но понял, что Женю все одно в ближайшую пятилетку никому не развеселить.
– Там не за что уже шить, – страдальчески посмотрел на него хирург. – Одно рванье! Что вы со мной делаете?!.
Он вернулся в храмовую бухгалтерию, пропахший потом, целым набором медикаментов и этим мерзким цветочным духом. У Ольги хватило-таки настойчивости, чтобы засунуть его в маленькую оцинкованную ванну и хоть немного отмыть. Отец Василий клевал носом и норовил задремать прямо здесь, под звуки сбегающей по телу теплой струи из чайника и мерное поглаживание мочалки в ласковых Ольгиных руках.