5
Однажды летним вечером Гела сидел у порога своего дома. Набив трубку табаком, он старался разжечь трут, долго, но тщетно ударяя о кремень кресалом. Он только что закончил отбор из своей отары яловых овец и отправил их в горы, а дойных пока что оставил дома, так как близ ледников еще не подросли корма. Долго мучился он над трутом, но так и не высек огня.
– Хозяйка, принеси-ка мне огня! – приказал он жене. Маквала вынесла горящий уголек на обломке коры, подала его мужу, повернулась и хотела уйти.
– Постой! – остановил ее муж.
Женщина замерла на месте. Гела не спеша разжигал трубку, время от времени поглядывая на жену.
– Послушай, садись-ка сюда, – сказал он наконец, – хочу с тобой поговорить…
– Опоздаю я с ужином для пастухов! – хмуро отозвалась Маквала.
– Садись, говорю тебе! – Гела повысил голос, хотя самодовольная улыбка блуждала на его губах.
– Некогда мне! Говори скорей, и я пойду! – все так же хмуро ответила женщина, не двигаясь с места.
– Ничего, садись, милая! Рано еще, поспеешь! – ласково сказал Гела и, протянув руку, привлек ее к себе.
Женщина покорно опустилась рядом с ним у порога.
– Хороша же ты, богом клянусь! – воскликнул вдруг Гела и жарко поцеловал ее.
Маквала не вымолвила ни слова; покраснев и нахмурившись, она провела рукой по щеке, как бы стирая поцелуй мужа. Гела заметил это ее движение, усмехнулся и с силой привлек ее к себе.
– Будет тебе! – не выдержала женщина и попыталась высвободиться из его объятий.
– Молчи, милая! Почему не хочешь, чтобы я поцеловал тебя? – ласково уговаривал ее муж, но она продолжала отстраняться от него.
Тогда он насильно закинул ей голову и крепко поцеловал ее в сердитые губы.
– Тьфу! – сплюнула Маквала. – Что это нынче с тобой?
– А почему ты стираешь мой поцелуй? – самодовольно поддразнивая ее, ответил Гела.
– Потому, что ненавижу тебя! – не стерпев, крикнула Маквала.
Гела нахмурился.
– Богом клянусь, ты полюбишь меня! – тихо, но убежденно сказал он.
Эта самоуверенность повелителя еще больше возмутила Маквалу, она взглянула на него с нескрываемой ненавистью.
– Не гляди так, а то еще раз поцелую! – криво усмехнулся горец, злобно глядя на нее.
Маквала тяжело вздохнула, не зная, как ей избавиться от докучных ласк.
– Не сердись, перестань, не то опять поцелую! – не унимался муж.
– Я не сержусь! – Маквала готова была расплакаться. – Отпусти меня, я опоздаю с тестом. Скажи, что хотел сказать?
– Поцеловать хотел тебя! – расхохотался бывший есаул. – Что, не нравится? – и он снова обнял ее.
– Пусти, пусти! – отбивалась Маквала.
– Нет, радость моя, никуда не уйдешь!
– Чего тебе от меня надо?
– Не нравится? Разве я плохо целуюсь? – теша себя собственным злым упрямством, изводил ее Гела.
– Поцелуй меня сама!
– Нет!
– Дай, еще разок поцелую и тогда скажу, зачем тебя звал.
– Не хочу, нет! – женщина закрыла лицо руками.
– Не хочешь, тогда вот тебе! – и он снова крепко обхватил ее, прижал к груди и… вдруг отпустил. Оба вскочили.
Кто-то тихо открыл калитку, спугнув супружеские ласки. Гость застыл на месте и низко опустил голову. Все трое смутились.
– Добрый вечер, Гела! – наконец выдавил из себя гость.
– Онисе, ты?! Иди же сюда! – шагнул к нему навстречу хозяин.
Маквала зарделась от стыда и досады, вскочила и убежала в дом.
Введя гостя, хозяин пригласил его сесть. Оба молчали. Лицо у Онисе пылало, он сидел, низко опустив голову. Гела все еще мысленно обнимал свою красавицу-жену и твердил про себя с самоуверенностью упрямца: «Врет она, любит меня!»
Онисе Арабули, сосед Гелы, много моложе, осанистей и красивей его, был желанным гостем в каждом доме села. Но после женитьбы Гелы Онисе ни разу не ступал на его порог. Он не был так зажиточен, как Гела, но превосходил его старательностью, часто сам водил отары, а в этом для крестьянина – залог благосостояния и успеха.
Трудясь больше Гелы, Онисе и доходов имел больше, и больше добра видели от него соседи и весь теми. Этот красивый и статный юноша был первым женихом Маквалы, и образ ее так властно запечатлелся в сердце Онисе, что ни адский огонь, ни всемирный потоп не могли бы изгнать его оттуда.
Гость и хозяин молчали из уважения друг к другу: никто не хотел первым начать беседу.
– Оставайся ужинать с нами, – сказал наконец хозяин.
– Будь долголетен, Гела, рад бы и сам побыть с тобой, да работаю я один, баранту не могу бросить, погибнет она.
– Не погибнет! Что с барантой сделается, – разве нет с ней пастухов? Оставайся! – стал упрашивать хозяин.
– Есть у меня к тебе одно дело, ради него с гор спустился.