«Не хочу. Хочу спросить о том, есть ли совсем другой шанс».
«Стены — это не выход, — шепнула моя невыносимая едва слышно. И, следя за огненными узорами в небе, спросила: — Если я сейчас упаду — ты подхватишь? Удержишь?»
Она думала об этом всё время… Она к этому готовилась.
Застывшая Крелла — высохшая мумия со спокойным величием на лице. Лениво ползут с ладони мелкие тёмные капли.
Ладонь Гриз опущена, и с неё стекает ручеёк, проливается на землю у её ног, расплывается по влажной почве причудливым рисунком — словно сетка вен, а может, паутина.
Момент истины. Поединок варгов, в котором я зритель.
— Усыпляй зверей! — кричит Мел и выхватывает трубку с усыпляющими иглами. — Конфетка, давай!
— Можем навредить! — яростно отдаётся слева. — Не когда она там! Они там сейчас вдвоём, в сознании каждого, понимаешь?! И если мы хоть что-то нарушим…
— Что ж нам, так и стоять, на эту сволочь пялиться, — шипит Мел, и я знаю, что она сейчас сжимает свой атархэ, хотя я совершенно на неё не смотрю.
Я стою позади Гриз и готовлюсь — подхватить и удержать, в случае надобности. Я должен — быть здесь, и ждать её, и прикрывать, и ничего не делать, глядя на жуткую картину: две варгини застыли друг напротив друга, и неподвижная свита животных, и кровь на земле…
— Держи.
Держусь.
Невыносимо хочется махнуть рукой Аманде — давай! — и закрыть окровавленную ладонь одной варгини повязкой, разбудить её, вернуть, прекратить… Я не знаю, смогу ли я удержаться, если что-нибудь пойдёт не так. Не знаю, сколько смогу удержаться от того, что в книгах называют опрометчивыми поступками.
Потому что она там, захлёбывается в алых волнах чужого сознания, одна, совсем одна…
Нет, — поправляю я себя. Не одна.
Где бы она ни была — мы вместе.
ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ
Она разодрана, размазана, распята между чужими сознаниями. Разделена среди бестий, у которых нет больше своего «я» — только, нутряной зов холодной трясины, алая зыбь, бесконечное: «Крови, крови, крови». Гриз падает, захлёбываясь, в их сознания, и пытается добраться до боли, до живого, взывает к своей крови, огненному смеху паутины, но паутина шипит и гаснет в ледяной чешуе, и густая топь глушит крики. Холодное, солёное наползает грузно, совсем немного — и она растворится в этом, останется только тело без разума.
Ты здесь не за этим, сестра, правда же? Не за тем, чтобы показать свою слабость.
Соберись же. И погляди иначе.
Вздох — и словно собраться из частей, перестать распылять себя между бестиями. Ещё вздох — и открыть глаза в зыбком мире, где не бывает зрения и слуха, где только пронзительно пахнет кровью.
Бескрайняя чёрно-алая топь. Корка тины, стеклистые прожилки льда, редкие кочки, вот-вот уйдут под воду. Только вот это не вода. Вязкая масса мелких льдинок шипит, потрескивает, ползёт вперёд. Кровавое, колючее, липкое тесто. В нём увязли фигуры бестий. Облеплены щупальцами, клейкими, красными, щупальца чуть пульсируют. Тянутся к ногам исполинской фигуры посреди топи. Скользкой, обнажённой до мяса и сосудов — и сосуды словно выходят наружу, прорастают в топь, становятся тем, что обвивает зверей.
«Что ты сделала с собой, что это такое?!» Гриз глохнет от своего внутреннего крика, улыбка повелительницы здешней топи обжигает холодом.
— Моя сила. Моя Охотничья Погибель. Истинный, высвобожденный Дар!
Кровавые вены-щупальца вросли в зверей. Впились в сердца, в головы. Прощемились под шкуру и перья. И стоит чуть шевельнуть их — марионетки приходят в движение, вокруг трёх фигур… трёх жертв, которые смутно виднеются из этого мира.
«Остановись!» — кричит, надрываясь, Гриз, но Крелла только смеётся, заставляя зверей танцевать вокруг нойя, и мага Вод, и девочки-Следопытки.
— Останови меня ты. Иначе погибнут не только они. Избавься от сомнений, сестра. Стань выше.
Стать выше. Привычно облечься в стены, в старинные башни, в форты и бойницы — затворить ворота, и устоять.
Хохот и шелест вязко накатывающих волн глушат, падают на стены одинокой крепости. Хрупкой крепости, воздвигшейся на болотах, той, внутри которой… что?
Что ты скрываешь там? Что такое страшное прячешь, маленькая девочка из общины?
— Освободи себя-настоящую, сестра! Освободи — и ударь меня, и стань надо мной…
Перейди черту, шипят змеиным голосом наползающие льдинки. Кровяная топь булькает, клокочет, ползёт на приступ, бормоча: ты же знаешь, что нужно, чтобы обрести силу, любой охотник тебе скажет. Нужна жертва, жертва и добыча, давай же, останови меня, сестра, переступи черту!