«Крелла…»
Губы немеют, щёки поглаживает кровавая тина. Со лба на глаза медленно наползает алая изморозь.
«Ты… не могла… зн…»
Стылая трясина укрывает с головой. Звук падения тягучих капель отмеряет последние миги.
Чего я не могла знать? Что ты скрываешь? Но я сейчас узнаю. Сейчас, когда родится новый варг. Слышишь треск твоей скорлупы? Время перерождаться в нечто новое..
Сейчас мы узнаем, что тебя так пугало. То, чему ты не давала воли.
Скорлупки потрескивают, отлетают. Падают, обожжённые. Тем, что таилось внутри. Что было там всегда.
Чего ты хочешь?
— Спасти, — отвечает Гриз и открывает глаза, и в них поселяется то, что жило за стенами.
Крошечная, едва заметная искорка.
В молчании выстывшего, тёмного храма — скользят слабые отблески по стенам. Прорываясь из непрозрачного, ледяного кокона.
Словно чьи-то крылья случайно коснулись огня.
Глупые, слабые отблески. Глупые искры — разве можно кого-то ими согреть?
— Это — твоё тайное? То, чего ты боишься? Основной завет варгов, который ты и так повторяешь на каждом шагу? Зачем же ты скрывала его, глупенькая сестричка? Зачем?
Если вспомнить о тех, кто там, во мраке и боли, огоньков станет больше. Если крылья чуть-чуть расправить — они загорятся по краям. Если думать, о тех, к кому идёшь — ледяной кокон покажется глупостью.
Просто я знаю, во что разгораются искры.
Лёд лопается, алые мелкие льдины с шорохом сыплются вниз. По венам бежит тепло, всё быстрее и быстрее, осталось совсем немного — и Гриз думает о несчастных бестиях, которым пришлось убивать — и делает первый взмах.
Светильники в храме обретают оранжевые крылья. Трепещут десятками радостных бабочек и прогоняют тьму.
— Что ты… как ты…
Пламени всё больше, и его не удержишь — люди в четырёх селениях, и охотники, и трое ковчежников там, на поляне, и несчастные, околдованные бестии, и варги в общинах, и маги, и их всех… нужно…
Волосы, занимаются, треща, и под кожей струится пламя, пламя глядит из глаз, льётся с пальцев, горят на полу чьи-то извивающиеся щупальца, тает ледяная крошка, и чей-то испуганный голос повторяет, что так не должно быть.
— Ты… не сможешь, ты не умеешь ходить в пламени!
Я и не пытаюсь. Прости, тётя. Сквозь пламя ходят чистые из легенд и безумцы. А я вечно всех разочаровываю. И ты была права, тётя. Наши законы ничто. Они лишь средство не встречаться с искушением — но не средство перебороть его. Они исходят из того, что каждый, кто преступил черту — не выдержит и обратится в Хищного Пастыря.
Об этом же говорят ваши законы.
Потому они тоже ничто.
Высвобожденное пламя бьётся в перьях, перебегает по волосам, наполняет теплом и светом выстывший храм. Искры бегут по площади, перескакивают по домам крепости — и входят в зверей, привязанных к Гриз, тех, что сама Крелла привела и отдала, и перекидываются по болотным кочкам — к огромной, властной фигуре. Та вздымает все свои щупальца — и поднимает кровавую топь на дыбы, заставляет её выгнуться сотней кошачьих спин. Пухнут высокие волны — пытаются дотянуться до мелкой бабочки в высоте.
— Меня заполнили! — заходится булькающим смехом Кровавая. — Меня заполнили, а ты слаба! Так что ты делаешь, глупая девочка?
— Сжигаю себя, — шепчут пересохшие губы.
Сколько болота бывает охваченным пламенем при пожарах?
— Меня заполнили-и-и-и-и!! — визжит Крелла, но Гриз уже не слушает.
Распахивая крылья во всю ширь. Облекаясь в пламя и становясь им.
Мгновенным жаром прокатывается по нитям, что связывают с сознаниями животных — и вспыхивает у них внутри обжигающим «Вместе!»
Вместе с каждым, горю в каждом, и всё уже в порядке, боль сейчас уйдёт, холод отступит. Ты слышишь меня, я знаю, потому что пылаю внутри тебя. Не бойся моего огня — я хочу только спасти. Я дарю тебе этот огонь, как желание уберечь, как возможность не слышать зова крови. Я — ваш пастырь и ваше пламя. Я открываю ваши клетки.
Их испуг и боль, их горе и ужас сгорают в ней без остатка, а взамен она даёт им горячее чувство пробуждения и возможность — быть прежними. Они же просыпаются и тянутся к огню в ответ — сперва драккайна, керберы, виверний, огнистые лисицы — все, кому родственно пламя. Потом алапарды, игольчатники, гарпии…
«Вместе!» — откликаются пламени звери, — и уходят в обычный мир, где не нужно быть ничьими орудиями. А пламя разгорается ярче, охватывает вздыбленную, обезумевшую топь, перекидывается по кочкам и вздымается к небесам.